Всё мне интересно, всё меня забавляет или огорчает, в зависимости от обстоятельств.
... у меня любой, кто охвачен депрессией, вызывает нежность.
Всё мне интересно, всё меня забавляет или огорчает, в зависимости от обстоятельств.
Безделье — такой же сильный наркотик, как и труд. Если великого труженика лишить работы, окажется, что он начинает худеть, чахнуть, впадать в депрессию и т. д. Но лентяй, подлинный лентяй, проработав несколько недель, оказывается в состоянии прострации. Он чахнет, худеет, впадает в депрессию и т. д.
Не думаю, что надо... думать о себе как о существе с точным описанием примет. ... не надо ставить себя в жалкое положение (под «жалким» я имею в виду положение, когда презираешь самого себя).
... я люблю людей естественных, тех, которые не пытаются выказать себя иными, чем они есть на самом деле. Это включает ум, определенную форму внутреннего счастья и определённую доброту. Я очень, очень люблю добрых людей.
Легкомыслие — это, по-моему, хорошее качество. Это как место, где можно укрыться, когда дела из рук вон плохи. Когда провалилась пьеса, критика ужасна, если ты близко видел смерть, то уже не можешь всерьёз на это сетовать и рвать на себе волосы. Говоришь себе: «Стоп! Есть вещи и похуже!» Легкомыслие — это ещё и определённая культура, возможность уважать людей, не обременяя их. Я же не скажу им: «Послушайте, со мной случилась беда!» Бедняги, они не будут знать, что с этим делать. Не знаю, если когда-нибудь меня настигнет смертельная болезнь, скажу ли я об этом моим близким. Думаю, нет.
Неопределенный продукт неопределенной эпохи, для которого определенным было только одно: деньги, которыми он набивал карманы, — и только их он желал, только их стяжал, и во всех случаях только для себя.
Когда мне встречается в людях дурное,
То долгое время я верить стараюсь,
Что это скорее всего напускное,
Что это случайность. И я ошибаюсь.
Мое богатство — в уверенности, что я смогу увидеть и использовать на благо потенциал любой ситуации. За каждой грозовой тучей меня ожидает радуга.