Государственное устройство России во все времена покоилось на чиновном бюрократизме. Обе революции 1917 года его не устранили. Более того, распочкование государственного аппарата на два параллельных, дублирующих друг друга снизу доверху, его приумножило: 16 Советов министров и ЦК по числу союзных республик, да 20 в автономных вовлекли в него еще тысяч десять чинуш и клерков. Случилось то, чего больше всего боялся Ленин — коммунистический бюрократизм в десятки, сотни раз обогнал царский.
— Государство вам ничего не должно! Выживайте, как можете! – разъясняют нам люди, находящиеся на полном гособеспечении.
Разделение власти — от Аристотеля до Монтескье — ставило своей целью лишь пресечение амбиций индивидуумов. Как комично, вся гордость Запада в огромном сплетении агентств, юрисдикций, загадочных процедур...
Нобелевский комитет, который изначально раздавал мокрые от крови грамоты и заработанные на массовых убийствах доллары, вскоре еще и стал послушным инструментом в руках власти.
Моё глубокое убеждение — власть, как и всё другое, не может опираться на то, что не сопротивляется. Вот это принципиально важно. И поэтому — «Ток-шоу у Соловьёва», и поэтому — разговор на разные темы, но этого, конечно, недостаточно, потому что, когда ты сталкиваешься с апофеозом бюрократической машины, она, конечно, сама создаёт проблемы для самой себя и для всей страны.
Судьбы людские… Как много все мы можем сделать, чтобы они были светлее. А то и дело натыкаешься на страшную привычку. Чужую для нашего строя. Попросишь простую справку, и первая мысль, в ком закоренела эта привычка, сработает как рефлекс: есть ли хоть какая-нибудь возможность не дать? И найдет такую возможность и не даст. Не положено думать о человеке. Есть параграфы, там все сказано. Не положено помочь падающему, если он не кричит о помощи.
— …ведь он по этому поводу не обращался…
Мне трудно было уловить существо его доказательств. Слова у него сливались, и отчетливо звучало только это – «Не положено». Торжествующе, как победный клич: — Не положено!
А ведь должно быть наоборот: есть хоть малейшая просьба выполнить просьбу … — выполни.
Со всех необъятных российских нив,
с первого дня советского рождения
стеклись они,
наскоро оперенья переменив,
и засели во все учреждения.
Намозолив от пятилетнего сидения зады,
крепкие, как умывальники,
живут и поныне
тише воды.
Свили уютные кабинеты и спаленки.
Политика — клоака. Депутаты — паралитики.
Беспомощные, кто голосует — дураки.
Я вижу: старики по улицам ищут бутылки.
Вижу: политики лишь набивают кошельки,
Водят тачки, строят дачи, особняки,
Устраивают склоки по ТВ. Они ведь те же гопники,
Только у власти.
Мы эти самолёты и ракеты делаем не для них, не для этих негодяев, Берии, Ежова, Сталина и прочих вертухаев, а для страны! Для Родины!
Понимаете, я по профессии инженер, я очень хорошо вычисляю некоторые вещи. Я когда-то писал учебник по борьбе с бюрократами. И я бросил писать, потому что началась перестройка, и я думал, что с ними будет покончено. Сейчас, я думаю, надо вернуться к этой теме. И, в том числе, был один из пунктов, что если сражаешься с какой-то мелкой сошкой — это самое опасное. Выходи на самый верх. Раз ты вышел на самый верх — ты уже обезопасен. Потому что, если ты ругаешь там кого-то... заместителя мэра города, и тебя сшибает машина — все понимают, откуда это идет. А если ты ругаешь какого-то чиновника, и тебя сшибает машина — даже никто не будет копаться. Значит, скорей всего, тебя именно там и достанут.
А на борту сидит пират,
Он курит крепкий самосад
Он и начальник контрразведки,
И народный депутат.
Он может все, чего не можем мы,
Пред ним трепещут все умы,
Он может росчерком пера в июле вызвать
Наступление зимы.
Спасет он кума от кумы,
Отдаст бомжу свои штаны,
И невиновного отпустит,
Если надо, из тюрьмы.
Cлайд с цитатой