Вроде бы просто вода падала с неба, но ощущение было совершенно необыкновенное. Она смывала не только грязь и усталость; небесная вода очищала людей изнутри, дарила им прощение за совершенные ошибки. Волшебное омовение стирало горечь с сердца, обновляло и омолаживало, давало и желание продолжать жить, и силы на это.
Когда один день похож на другой, они летят так быстро, что кажется — последний из них уже совсем недалеко. Боишься ничего не успеть. И каждый из этих дней наполнен тысячей мелких дел, выполнил одно, передохнул — пора браться за другое. Ни сил, ни времени на что-то действительно важное не остается. Думаешь — ничего, начну завтра. А завтра не наступает, всегда только одно бесконечное сегодня.
Да вся современная цивилизация на электричестве строится. Иссякнет энергия, сгниют станции, и всё.
В кромешной темноте оставшиеся человеку чувства обостряются. Запахи становятся ярче, звуки громче и объёмнее.
У нее была манера отвечать не на те вопросы, которые он произносил вслух, а на те, что оставались незаданными.
— Когда видишь смерть, о многом задумываешься, — обронил Гомер.
— Ты не имеешь права вызывать ее каждый раз, когда тебе нужно подумать, — возразила она.
— Хочу, чтобы люди меня запомнили. И меня, и тех, кто был мне дорог. Чтобы знали, каким был мир, который я любил. Чтобы услышали самое важное из того, что я узнал и понял. Чтобы моя жизнь была не зря. Чтобы что-то после меня осталось.
Так или иначе, фотографии ушедших можно считать посмертной маской, снятой с их тела, но никак не прижизненным слепком с души. И потом, снимки тлеют лишь немногим медленнее тех тел, которые они запечатлели.
Cлайд с цитатой