Любое горе оставляет на нас надрез. Холодными лунными ночами мы истекаем слезами как кровью, сочимся невнятным составом души, и он, застывая, густеет.
Неужели только горе может сплотить людей, слезы склеить нас друг с другом, а смерти наглядно показать ценность настоящего дня? Мне не хочется в это верить.
Горе надобно пережить. К тому же горе заразно, а люди этого боятся и поэтому готовы пойти на все, чтобы не дать горевать тому, у кого есть для этого основания. Они лгут. Они читают мораль. Они пронзительно кричат и хохочут, чтобы заглушить скорбь.
Он ударил кресалом, протянул Гили дымящийся трут. Лицо оставалось спокойным. Он что, совсем без сердца?
Гили поджег костерок и раздул пламя. В свете дня оно было почти невидимым — только веточки и кусочки коры корчились и чернели. Гили и Эминдил бросили в огонь по веточке полыни и можжевельника. Дым побелел, закурился вихрями. Они молча сидели, пока костерок не прогорел.
Он не бессердечный, понял Гили. Просто на его памяти это уже не первая деревня-могила и не вторая.
Но боль это совсем другое — ею не поделишься. Страдания индивидуальны: твое — это твое, чужое — это чужое. В горе по сути одиноко.
Один этот взгляд чего стоил – тверже гранита. Такой бывает лишь у тех, кому выпало пережить невыносимое горе.
Когда ты настолько поглощен собственными переживаниями, всякое неодобрение других отскакивает от тебя, как дождь от полированного капота автомобиля.
Сильные люди обычно ломаются молча.
Не ноют, энергия бьёт ключом, на губах — улыбка,
По жизни идут уверенно, мыслят точно,
Живут светло и даже учатся на ошибках.
На помощь придут, как только нужны кому-то,
Плечо подставят всегда, помогут подняться.
Но вдруг в какое-то самое обыкновенное утро
Их жизни окажется суждено оборваться.
Cлайд с цитатой