Любое горе оставляет на нас надрез. Холодными лунными ночами мы истекаем слезами как кровью, сочимся невнятным составом души, и он, застывая, густеет.
Но боль это совсем другое — ею не поделишься. Страдания индивидуальны: твое — это твое, чужое — это чужое. В горе по сути одиноко.
Неужели только горе может сплотить людей, слезы склеить нас друг с другом, а смерти наглядно показать ценность настоящего дня? Мне не хочется в это верить.
Горе надобно пережить. К тому же горе заразно, а люди этого боятся и поэтому готовы пойти на все, чтобы не дать горевать тому, у кого есть для этого основания. Они лгут. Они читают мораль. Они пронзительно кричат и хохочут, чтобы заглушить скорбь.
Один этот взгляд чего стоил – тверже гранита. Такой бывает лишь у тех, кому выпало пережить невыносимое горе.
Он ударил кресалом, протянул Гили дымящийся трут. Лицо оставалось спокойным. Он что, совсем без сердца?
Гили поджег костерок и раздул пламя. В свете дня оно было почти невидимым — только веточки и кусочки коры корчились и чернели. Гили и Эминдил бросили в огонь по веточке полыни и можжевельника. Дым побелел, закурился вихрями. Они молча сидели, пока костерок не прогорел.
Он не бессердечный, понял Гили. Просто на его памяти это уже не первая деревня-могила и не вторая.
Сильные люди обычно ломаются молча.
Не ноют, энергия бьёт ключом, на губах — улыбка,
По жизни идут уверенно, мыслят точно,
Живут светло и даже учатся на ошибках.
На помощь придут, как только нужны кому-то,
Плечо подставят всегда, помогут подняться.
Но вдруг в какое-то самое обыкновенное утро
Их жизни окажется суждено оборваться.
Когда ты настолько поглощен собственными переживаниями, всякое неодобрение других отскакивает от тебя, как дождь от полированного капота автомобиля.
Cлайд с цитатой