Брута никогда не умел врать. Истина порой казалась столь непостижимой, что он не видел причин еще больше усложнять ситуацию.
Утверждает, что боги любят, когда поблизости ошивается какой-нибудь атеист. Есть на ком сорвать злость.
Брута никогда не умел врать. Истина порой казалась столь непостижимой, что он не видел причин еще больше усложнять ситуацию.
Утверждает, что боги любят, когда поблизости ошивается какой-нибудь атеист. Есть на ком сорвать злость.
В обязанности его входило выполнять то, чем наотрез отказывались заниматься все прочие. Таких людей не стоит спрашивать, о чем они думают, ведь они могут неторопливо повернуться и ответить: «О тебе».
Ты можешь сколько угодно смотреть на собаку и говорить, что это не собака, ведь на собаку она совсем не похожа, но кто в итоге будет прав?
— Ты можешь умереть во имя страны, за свой народ, за свою семью, а во имя бога ты должен жить полной жизнью до скончания дней своих.
– И как долго они продлятся?
– Посмотрим.
— А кто такой философ?
— Тот, у кого хватило ума подыскать себе непыльную работенку, не связанную с подъемом тяжестей.
Всегда находится такой тип, который копит знания не потому, что ему нравится это занятие, а просто так, из жадности, подобно сороке, таскающей в гнездо все блестящее, или ручейникам, собирающим песчинки и веточки. И всегда найдется человек, который выполняет то, чем наотрез отказываются заниматься все прочие.
Вера постоянно смещается. Люди начинают с веры в бога, а заканчивают верой в структуру.
Страх – достаточно странная почва. В основном на ней вырастает послушание, причем рядами, словно пшеница, чтобы удобнее было пропалывать. Но иногда она дает урожай клубней демонстративного неповиновения, которые пышно разрастаются в подполье.