Годы неведения научили его одному: время действительно лечит все, но оставляет грубые, непроходящие шрамы.
Поверь во что-нибудь искренне, и другие поверят.
Годы неведения научили его одному: время действительно лечит все, но оставляет грубые, непроходящие шрамы.
А что делают часы, если не отмеряют время, данное нам для сотворения самих себя, для открытия внутри себя того, о чём мы и не подозревали?
До семи вечера еще прорва времени, но я-то знаю, как ненадежна лукавая эта стихия; мне хорошо известно, что всякий час отличается от прочих, он может оказаться куда короче или, наоборот, длиннее, чем положено, и никогда заранее не знаешь, насколько вместительный час поступил в твое распоряжение.