Роже всегда производил среди людей легкое смятение, таким он казался неприручаемым, а потому желанным для большинства женщин.
Она словно о чём-то просила, просила невнятно, но он остро почувствовал — просила того, что он не мог ей дать, никогда никому не мог. Конечно, следовало бы остаться у неё и провести с ней ночь: нет всё-таки лучшего средства успокоить тревогу женщины.
Вы слишком любите быть счастливой. Но есть в вас нечто ещё, страшно притягательное. Как бы сказать… Вечный порыв? Впечатление, будто вы всегда в движении, хотя никуда не едете. Что то вроде ненасытности, хотя вы не желаете ничего иметь. Что то вроде весёлости, хотя вы редко смеётесь. Знаете, люди так часто выглядят уставшими от жизни, опустошёнными. А из вас жизнь бьёт ключом.
В то же самое время она понимала, что бессмысленно продолжать такой разговор в объятиях этого мальчика, стоя под дождем, как стоят потерявшие разум любовники, но не могла пошевелиться.
Женщины и правда бывают как-то особенно глупы, и выносить это под силу только мужчинам.
— А ты — дурачок. Хотя... это твой возраст. Ты тысячу раз должен был удержать Валентину. Со всеми её любовниками и уходами из дома, со всем её прошлым. Таких людей, как Валентина, нельзя упускать Но только ты ещё молод, мой бедный, родной.
— Я не Жан Лу, ты это имеешь в виду?
— Жан Лу — он-то понимает. Он понимает, что в человеке важна личность, а не поступки. Важно то, что даёт человеческое присутствие.
— Присутствие! Да она всегда отсутствовала. Путешествовала и всё больше опускалась от ничтожества к ничтожеству.
— Опускалась... Как можно такое подумать! Значит, любовь и её проявления унижают женщину? Да ты потерял голову. Мы созданы для этого. Самой природой. Правда, изредка встречаются женщины сверх того ещё и верные. Но Валентина не из их числа.
Можно ли любить женщину и не уважать её, обожать и не доверять, сходить от неё с ума, несколько не восхищаясь? Ещё как можно! Так даже удобнее, так даже лучше.
В то же самое время она понимала, что бессмысленно продолжать такой разговор в объятиях этого мальчика, стоя под дождем, как стоят потерявшие разум любовники, но не могла пошевелиться.
Только когда Симон позвонил в тот вечер у ее дверей и она увидела его темный галстук, его напряженный взгляд, это ликование, прорывавшееся в каждом жесте, это смущение, похожее на то, какое охватывает человека, избалованного сверх меры жизнью и получившего вдруг еще наследство, ей захотелось разделить его счастье. Счастье, которое она ему дарит: «Вот я, мое тело, мое тепло, моя нежность, мне они ни к чему, но, доверив их твоим рукам, я, быть может, вновь сумею обрести в них усладу».
Она совсем запуталась. Вечно приходится быть начеку, никогда нельзя говорить всего одному и тому же человеку.
Cлайд с цитатой