Вероника Михайловна Тушнова

Всё в доме пасмурно и ветхо,

скрипят ступени, мох в пазах...

А за окном — рассвет

и ветка

в аквамариновых слезах.

А за окном

кричат вороны,

и страшно яркая трава,

и погромыхиванье грома,

как будто валятся дрова.

Смотрю в окно,

от счастья плача,

и, полусонная ещё,

щекою чувствую горячей

твоё прохладное плечо...

Но ты в другом, далёком доме

и даже в городе другом.

Чужие властные ладони

лежат на сердце дорогом.

... А это всё — и час рассвета,

и сад, поющий под дождём, —

я просто выдумала это,

чтобы побыть

с тобой вдвоём.

9.00

Другие цитаты по теме

осень опять надевается с рукавов,

электризует волосы — ворот узок.

мальчик мой, я надеюсь, что ты здоров

и бережёшься слишком больших нагрузок.

мир кладёт тебе в книги душистых слов,

а в динамики — новых музык.

Я зашел сказать: «До свидания».

Соврал, что внизу ждет такси.

Целовал нежно в лоб, на прощание,

Но так и не смог уйти...

Ты стояла почти что раздетая,

У раскрашенной в звезды стены.

А слезы летели кометами,

Доставая до самой луны.

А на правом плече была родинка.

Оголенные провода...

Я спешил, торопился вроде бы,

Не придумав еще, куда...

Вот зашел сказать: «До свидания».

И сквозь зубы шипел: «Прости!»

Обнял тебя на прощание,

Но так и не смог уйти...

Который уж, ну который — март?!

Разбили нас — как колоду карт!

Отреклись от любви и живем... Я с другим, он с другою,

В жизни все хорошо, для волнения нету причин,

Только с тех самых пор он незримо стоит за спиною,

Самый лучший мужчина, тот самый из тысяч мужчин.

Отреклись от любви... Заменили любовь нелюбовью,

Разделили дорогу на два параллельных пути,

Только каждую ночь он встает у меня в изголовье,

Смотрит так виновато и шепчет тихонько «Прости».

Отреклись от любви, каждый занят своими делами,

Столько лет пронеслось... И не вспомним сейчас, почему.

В выходные всегда не его я кормлю пирогами,

Утром кофе покрепче я тоже варю не ему.

Отреклись от любви... Только каждый мечтает о встрече,

О мечтах своих этих, сказать не могу никому.

Закрываю глаза... Ночь опустится тихо на плечи,

Я останусь лежать, а душа улетает к нему.

Отреклись от любви? Нет, не правда, вне всяких сомнений,

Если это любовь, не достанешь обратный билет.

У любви никогда не бывает лимита на время,

У любви нет границ... нет и срока за давностью лет.

Если бы я знал, когда видел тебя в последний раз, что это последний раз, я бы постарался запомнить твое лицо, твою походку, все, связанное с тобой. И, если бы я знал, когда в последний раз тебя целовал, что это — последний раз, я бы никогда не остановился.

Когда ему не равнодушны,

Твои шаги.

Свою гордыню ты не слушай...

Остановись.

Взгляни под ноги! Видишь сердце?

Его возьми.

Ему бы только чуть согреться...

В твоей любви.

Ему бы только чуть окрепнуть,

Чтобы взлететь.

Прошу! Не дай ему ослепнуть,

Окаменеть.

Как было на зиму похоже это время,

Которое провёл с тобой я не вдвоем!

Что за мороз и мрак спускалися, как бремя,

И как всё вдруг в глаза глядело декабрем!

Однако время то — благое было лето

И осень с золотой кошницею своей,

Несущей бремя благ весеннего привета,

Подобно чреву вдов по смерти их мужей.

И те дары небес казались мне в томленьи

Несчастными детьми, не знавшими отцов,

Затем что у тебя и лето в услуженьи,

И птицы не поют, не вслушавшись в твой зов;

А если и поют, то с грустию такою,

Что листью блекнут вкруг — ну, точно пред зимою.

Дружище, я не могу быть с тобой рядом.

Больше всего на свете я хочу быть с тобой рядом. Но я не могу! Это было бы подло, понимаешь.

Я — как серная кислота, которая полюбила синицу, маленькую птицу с чёрными внимательными глазами.

Мы так мало были вместе... Нам было, о чем поговорить и было, чем заняться. Пусть и недолго, но наше время БЫЛО!

Поставила точку. И заскрипел морозный узор на стекле, поползли, цепляясь друг за друга мысли — змеи... Шуршат... Обвивают... Жалят... И... Исцеляют.

Яд можно использовать в медицинских целях. Им хорошо обезболивать.

Это — правда.

Не болит. Не больно. Пусто.

Так всегда на следующее утро после криза.

Наконец-то отпустило. Можно дышать.