Самое мучительное, что к жалости примешивается гадливость, точно жалеешь раненую жабу, не решаясь к ней прикоснуться.
Молчание — подобие сообщничества: оно выражает согласие, слишком глубокое для слов.
Самое мучительное, что к жалости примешивается гадливость, точно жалеешь раненую жабу, не решаясь к ней прикоснуться.
Раз люди кончают самоубийством, значит, существует нечто, что хуже чем смерть. Поэтому-то и пробирает до костей, когда читаешь о самоубийстве: страшен не тощий труп, болтающийся на оконной решетке, а то, что происходило в сердце за мгновение до этого.
Я вспоминаю, какими бесчувственными мне казались взрослые, — мы столького не замечаем, то есть мы замечаем, конечно, но проходим мимо, потому что сознаем свое бессилие.
Подлинная и единственная причина в том, что, когда разлюбишь, любовь становится невыносима.
Ты не пьешь, не выходишь из себя, ни разу я не видел тебя плачущей, ты боишься утратить самоконтроль — это я и называю отказом от жизни.
А бывает такая пустота, такой вакуум, от которого кровь леднеет, который хуже смерти, хотя ты предпочитаешь его, раз не кончаешь с собой: я столкнулась с этим пять лет тому назад и по сей день испытываю ужас. Раз люди кончают самоубийством... значит, существует нечто, что хуже смерти. Поэтому-то и пробирает до костей, когда читаешь о самоубийстве: страшен не тощий труп, болтающийся на оконной решетке, а то, что происходило в сердце за мгновение до этого.
Он чувствует себя одиноким, скучает. Книги, музыка, культура — всё это прекрасно, но существование этим не заполнишь.
Социалистическая страна или капиталистическая — все равно человек повсюду подавлен техникой, отчужден, порабощен, оглуплен.
Из всех, кого я знаю, только папа другой. Он верен чему-то, что в нем, а не в вещах.