— Думаешь, ты когда-нибудь женишься? — спросил я.
— Не знаю, приятель.
— А хочешь?
— Не уверен. Но с одной стороны, нельзя же так и жить одному.
— Ты не один. Я с тобой.
— Верно, — улыбнулся он.
— А что с другой стороны?
— Не понял.
— Ты сказал, «с одной стороны». А что с другой?
— М-м-м… Черт, не помню. Вылетело из головы.
— Может быть, с другой стороны ничего и нет?
— Не исключено.
— Что тебя связывает с этим тупым козлом? — спросила она меня.
— Не знаю.
— Он твой отец?
— Он так утверждает.
— Это ничего не значит.
Слушай, почему Ты не изречешь: «Если подобное будет продолжаться, если еще хоть один человек примет страдание от рук другого человека, всему настанет конец; я поставлю на мире крест»? Почему не пригрозишь: «Если еще хоть раз человек закричит от боли, потому что другой человек надавил ему на шею ногой, Я вытащу штепсель из розетки»? Как бы я хотел, чтобы Ты это сказал и на самом деле намеревался осуществить свою угрозу. «Три нарушения, и вы уволены,» — вот какая требуется политика, чтобы сплотить человечество. О, Господи, будь, пожалуйста, жестокосерднее! Больше никаких полумер. Никаких сомнительных потопов и бессмысленных грязевых оползней. Требуется нулевая терпимость. Три нарушения. И мы уволены.
Чехов верил, что человек становится лучше, если ему показать, каков он есть. Не думаю, что это правда. От этого он становится только печальнее и острее испытывает одиночество.
Если явившийся в мир человек падает так низко, как только возможно в обществе, о нем говорят, что он — монстр, или зло, или воплощение зла, но никто не допускает даже намека, что в нем имеется нечто сверхъестественное или потустороннее. Он может быть злым человеком, но всего лишь человеком. Но тот, кто, как Иисус или Будда, действует на другом полюсе, там, где творимое добро перехлестывает через край, неизменно превращается в наших глазах в святого, сверхъестественного, личность не от мира сего. Это является отражением того, как мы видим самих себя. Мы легко допускаем, что самое злобное создание — это человек, но не способны предположить, что совершеннейшее существо, тот, кто вдохновляет воображение, пробуждает творческое начало и учит состраданию, — тоже один из нас. Мы не способны думать о себе настолько хорошо, а плохо думать готовы.
В книгах и кинофильмах дьявол шутит, а Господь отличается гробовой серьезностью. Мне кажется, в жизни все наоборот.
Напитки вообще склонны не получаться, когда готовишь их сам. Куда приятнее принять чашечку из чьих-нибудь заботливых рук.
Жить без приключений для меня всё равно что пить выдохшееся пиво вместо шампанского.
– Да, Макс, я знаю, как ты не любишь людей…
– …я не люблю тупых людей, – поправил педантичный Малыш.
– Ну что сделаешь, если почти все человечество и не-человечество тупее тебя?
Cлайд с цитатой