В развале семьи всегда виновата победившая женщина.
... научусь считать душой. Впредь мой вес будет измеряться метафорически — я большой, я большой и удобный, я красивый как дворец.
В развале семьи всегда виновата победившая женщина.
... научусь считать душой. Впредь мой вес будет измеряться метафорически — я большой, я большой и удобный, я красивый как дворец.
Сволочь Толстой написал о женской любви правду. Если долго пить кровь родных и знакомых, они разбегаются. А когда никого уже не будоражат ваши изящные сумасбродства, делается грустно.
Кому от нее польза, от этой войны? Вовсе не тем, кто уходит на фронт: они погибают, а если даже возвращаются, то находят домашний очаг разрушенным. Нет, она приносит пользу тем, кто остается. Таким, как Шмидт, который отнимает у тебя жену, пока ты далеко…
... изогнувшаяся сосна — единственный и лучший способ изобразить ветер, который иначе и не нарисуешь, он невидим.
Многие не носят каблуков, или узких платьев, или шляп. Но рубашку, пять размеров больше своего, носят все. Сначала девушка прячется в душ, мурлычет там и плещется. Потом выходит и взглядом как бы просит прощения за излишне открытые ноги. Она бы и рада одеться скромнее, но пижама в маленькую зелёную собачку осталась дома. И теперь она — измученная неловкостью жертва обстоятельств с неуместно красивыми ногами.