Любовник не имеет никакого преимущества перед мужем, он пользуется его женой, а тот — его любовницей, это, пожалуй, обидней.
И этого святого, необыкновенного человека я обманывала! Ах, если бы он знал!
Любовник не имеет никакого преимущества перед мужем, он пользуется его женой, а тот — его любовницей, это, пожалуй, обидней.
— Да вы что? Если это всплывёт наружу...
— Я думаю, что скандал с женой — это лучше, чем расстрельная статья.
— Вы не знаете мою Ларочку...
Я-то ревнива. Когда дело касается измены, я становлюсь дотошнее испанской инквизиции. Никакой пощады.
Стоп, стоп, стоп, стоп! Ты от меня ушла к стоматологу? Ты издеваешься?! Ты же знаешь, что я их с детства ненавижу...
— Вы слышали: Бари и Минди разводятся?
— А кто такие Бари и Минди?
— Бари — это парень, за которого я почти вышла замуж, а Минди — моя лучшая подруга.
— Это с ней он тебе изменял?
— Это лишь означало, что он спал на ней, а не на мне.
Измена, как и любое другое преступление, порождает множество улик, улики — побочный продукт измены, как кислород у растений или говно у людей.
Герман честно пытался представить герцогиню Бастельеро в угаре возвышенной трагедии, то есть в состоянии, в котором благородная фрау может свести счёты с жизнью. Не получилось, о чем он честно и сказал Рине. Не добавив, правда, что куда лучше представляет её, топящей обидчика или изменщика. К примеру, некоего полковника госбезопасности, замеченного в компании примадонны Брийонской оперы.
— В общем, изменяет мне Лёва.
— Я так и знала! Нет, душенька, а чего ты ожидала? Одной фактуры мало. Надо было держать этого ловеласа на голодном пайке. А еще лучше, привести в спальню другого, а этого запирать на кухне. Пусть воет, скулит, царапается. А потом выпускать. Он бы сидел у твоих ног и ел из твоих рук, а ты бы чесала его за ушком и называла бы «своим Львёночком».
Если ваша жена вам изменяет, то вы становитесь либо посмешищем, если об этом не подозреваете, либо сообщником, если об этом знаете, либо неврастеником, если от этого страдаете.