Иосиф Александрович Бродский

Другие цитаты по теме

Айсберги тихо плывут на Юг.

Гюйс шелестит на ветру.

Мыши беззвучно бегут на ют,

и, булькая, море бежит в дыру.

Сердце стучит, и летит снежок,

скрывая от глаз «воронье гнездо»,

забив до весны почтовый рожок;

и вместо «ля» раздаётся «до».

Тает корма, а сугробы растут.

Люстры льда надо мной висят.

Обзор велик, и градусов тут

больше, чем триста и шестьдесят.

Звёзды горят и сверкает лёд.

Тихо звенит мой челн.

Ундина под бушпритом слёзы льёт

из глаз, насчитавших мильарды волн.

Как жаль, что тем, чем стало для меня

твоё существование, не стало

моё существованье для тебя.

Жить просто: надо только понимать, что есть люди, которые лучше тебя. Это очень облегчает жизнь.

Ночь; дожив до седин, ужинаешь один,

Сам себе быдло, сам себе господин.

Не выходи из комнаты; считай, что тебя продуло.

Что интересней на свете стены и стула?

Зачем выходить оттуда, куда вернешься вечером

таким же, каким ты был, тем более — изувеченным?

Так далеко, как хватит ума

не понять, так хотя бы запомнить,

уезжай за слова, за дома,

за великие спины знакомых.

В первый раз, в этот раз, в сотый раз

сожалея о будущем, реже

понимая, что каждый из нас

остается на свете все тем же

человеком, который привык,

поездами себя побеждая,

по земле разноситься, как крик,

навсегда в темноте пропадая.

Мы хотим играть на углу в пятнашки,

не ходить в пальто, но в одной рубашке.

Если вдруг на дворе будет дождь и слякоть,

мы, готовя уроки, хотим не плакать.

И мы уходим.

Теперь уже и вправду — навсегда.

Ведь если может человек вернуться

на место преступленья, то туда,

где был унижен, он придти не сможет.

Рядом с ним легионер, под грубым кварцем.

Он в сражениях империю прославил.

Столько раз могли убить! а умер старцем.

Даже здесь не существует, Постум, правил.

Я обнял эти плечи и взглянул

На то, что оказалось за спиною,

И увидал, что выдвинутый стул

Сливался с освещённою стеною.

Был в лампочке повышенный накал,

Невыгодный для мебели истёртой,

И потому диван в углу сверкал

Коричневою кожей, словно жёлтой.

Стол пустовал, поблескивал паркет,

Темнела печка, в раме запылённой

Застыл пейзаж, и лишь один буфет

Казался мне тогда одушевлённым.

Но мотылёк по комнате кружил,

И он мой взгляд с недвижимости сдвинул,

И если призрак здесь когда-то жил,

То он покинул этот дом, покинул.