Нельзя быть резким с людьми. Это ударит рикошетом по тебе.
— Какая прелесть... Это недёшево стоит.
— Примерь. Весной понадобится. Возьмём недельку за свой счёт и съездим на полуостров.
— Марк, сейчас только январь!..
— А что тебе мешает планировать на будущее?
— Мои последние десять романов!
Свободный человек ни о чем так мало не думает, как о смерти, и мудрость его состоит в размышлении о жизни, а не о смерти.
Каждая страна, как и человек, доставляет неудобства другим, одним фактом своего существования.
Человек-то начинается с конца.
Ведь только дойдя (доведя себя) до предела своего неуспеха, когда буквально жопой ощущаешь, что лучше ложку-то в руки не брать, а то ещё выскользнет и ударит кошку по голове, и та может пасть смертью оказавшихся_не_в_тот_момент_не_в_том_месте, и всё равно ещё пытаясь что-то пробивать, куда-то идти, истерически хвататься за любые проявления жизни, лишь бы не застрять на месте, но всё равно всё идёт прахом — именно тогда ты утыкаешься носом в единственную вещь: это воображаемая и незримая табличка, по которой стекает твоя бывшая улыбка...
Кто-то из писателей сказал: «Те, кого мы любим, живут». Это правда. Человеческий век короток, но те, кого мы любим, — бессмертны.
Я рассматривала людей, проходивших внизу. У каждого из них своя история, и она — часть еще чьей-нибудь истории. Насколько я поняла, люди не были отдельными, не походили на острова. Как можно быть островом, если история твоей жизни настолько тесно примыкает к другим жизням?
Человек чувствует, как тщетны доступные ему удовольствия, но не понимает, как суетны чаемые.
Cлайд с цитатой