Есть люди-мухи, есть люди-пчёлы. Один на пустыре находит цветок с нектаром, другой в цветущем саду — первое, на что обращает внимание, это собачья кучка. Такие люди есть. И это надо понимать, когда вот мы обижаемся, и хватаемся за слова, и начинаем говорить — ах, как он смел и так далее... Это просто разные люди.
Все эти прогнозы, экономисты... Я очень люблю прогнозы экономистов, но они в итоге сводятся к тому: сахар дешевеет — гоним самогон, сахар дорожает — покупаем водку!
Я понимаю, что русский бизнес очень патриотичен, особенно это чувство возникает, когда бюджетные деньги надо делить...
Ситуация, с моей точки зрения, весьма серьёзная. Я думал меньше о том, что происходит в Сирии, хотя это тоже очень серьёзно, а я думал над ультиматумом Терезы Мэй. Потому что, отвлекаясь от того, какие у неё доказательства и что она на самом деле думает, она всё-так должна была предполагать или ей, по крайней мере, должны были объяснить, что в той форме, какой ультиматум был представлен России, его практически было невозможно выполнить. Я называю это: «момент Сараево». Помните, когда в 1914-ом году Австрия предъявила Сербии ультиматум, который Сербия заведомо не могла исполнить, после покушения на австрийского эрцгерцога. И вот всё-таки Россия — не Сербия, и всё-таки отставной российский полковник — это не английский принц, наследный принц. И вот я пытаюсь понять, почему Тереза Мэй сделала то, что она сделала.
Человек — странное существо, честное слово. История его учит тому, что ничему не учит. И вообще, такое ощущение, что когда человек погружается в комфорт — он начинает «борзеть». Это касается, между прочим, и многих молодых людей и в нашей стране: они плохого не видели, поэтому, кажется, что когда им жмут ботинки — это самое ужасное, что может случиться в жизни. Или когда, так сказать, — айфон зависает... Грубо говоря, Европа забыла — как вообще бывает в этой жизни. Забыла. Они расслабились настолько, что вот они глотнули вот эту проблему мигрантов, они профукали все теракты, теперь им кажется, что с Россией можно справиться санкциями и, вообще, что мир вот такой, какой они себе его придумали. Правда, в этом есть истина — они перестали нас уважать, потому что мы позволили перестать себя уважать. Это наша вина. Это мы с девяносто первого года сделали всё, чтобы они могли об нас ноги вытирать. Мы расстелились ковриком и сказали: «Вот они мы. Давайте нас с любой стороны — как хотите, только выпишите нам справку, что мы имеем право на жизнь». Мы всё у них постоянно спрашиваем справки, напишите, что мы имеем право на жизнь и поставьте сюда печать, круглую, треугольную, и так далее, и так далее. Мы в этом виноваты, к сожалению. Мы их расслабили.
Я, конечно, понимаю, что есть люди, которые всё знают лучше нас, у которых есть стратегия. Ну так говорят! Так говорят! Ну я пока признаков этого, честно говоря, не вижу. Мне кажется, главная стратегия заключается в том, что: «Давайте подождём, авось рассосётся!» Вот это — не план, на мой личный взгляд!
— Технологический прогресс не означает прогресса в социальных отношениях, не означает прогресса в нравственности. Нет ни одного доказательства этому. Они освоят производство людей. Вот зачем учёные вот так хотят клонировать людей? Ну людей — пруд пруди на этой планете! Ну бабы рожают, так сказать, немереное количество.
— [Женщины!!! (реплика писателя Владимира Сергиенко)]
— Человеки! Вот для меня, как для человека верующего, я вот рациональной мотивации не понимаю, а иррациональную очень даже понимаю. Они хотят бросить вызов ЕМУ! «Ты создал человека!? Это мы его создали! Сейчас мы тебе покажем, каким он будет! Ты говоришь, что душа бессмертна? Нет! А мы достигнем бессмертия здесь, на Земле!»
Один мой товарищ говорил: «Со мной легко общаться — я предельно гибок». А другой ему ответил: «Со мной ещё проще — я беспредельно гибок!»
Cлайд с цитатой