Эрих Фромм. Анатомия человеческой деструктивности

С возникновением сознания у человека появляется новое измерение: измерение добра и зла. И тогда в мир приходит противоречие, а в жизнь человека (и мужчины, и женщины) — проклятие.

0.00

Другие цитаты по теме

Страсти — это его религия, его культ и его ритуал, а он вынужден скрывать их даже от себя самого, особенно, если он не получает поддержки группы. Ценой вымогательства и подкупа его могут заставить отказаться от своей «религии» и стать адептом нового культа — культа робота. Но такой психологический подход отбирает у человека его последнее достояние — способность быть не вещью, а человеком.

Человек нуждается в драматизме жизни и переживаниях; и если на высшем уровне своих достижений он не находит удовлетворения, то сам создает себе драму разрушения.

Сама принадлежность к человеческому роду делает человека таким бесчеловечным.

От обоснованной догадки к гипотезе и дальше к теории — таков путь познания; от незнания к знанию, от неопределенности к истине — посредством чувств, разума, критического мышления и воображения. Для того, кто обладает этими способностями, относительная неопределенность — вещь вполне нормальная, ибо она вызывает к жизни активацию всех способностей. Определенность же уныла, ибо она мертва.

Личность теряет свою активную ответственную роль в социальном процессе; человек становится совершенно «конформным» существом и привыкает к тому, что любое поведение, поступок, мысль и даже чувство, отклоняющееся от стандарта, будет иметь для него отрицательные последствия; он результативен лишь в том, что от него ожидают. Если же он будет настаивать на своей уникальности, то в полицейском государстве он рискует потерять не только свободу, но и жизнь; в некоторых демократических системах он рискует своей карьерой, иногда — потерей работы, а важнее всего — он рискует оказаться в изоляции. Хотя большинство людей не осознают своего внутреннего дискомфорта, они все же испытывают неопределенное чувство страха перед жизнью, они боятся будущего, одиночества, тоски и бессмысленности своего существования. Они чувствуют, что их собственные идеалы не находят опоры в социальной реальности. Какое же огромное облегчение они должны испытать, узнав, что приспособление — это самая лучшая, самая прогрессивная и

действенная форма жизни.

Когда-нибудь я буду мёртв,

Как лёд, без крови и сознанья,

И ни любовь, ни сталь, ни мёд

Не воскресят мое дыханье…

Будь проклят этот дом с его жильцом — Животным с человеческим лицом!

Никогда так не лгут, как во время войны.

Страх будит посреди ночи, страх того, что вся правда так и пролетит мимо нас, не задев и края уха.

Жизнь снова поставила меня перед выбором. Страх, свойственный взрослению, миновал, и все, чего я теперь хочу — превратить свою жизнь в произведение искусства. Жить заново. Заводить новых друзей и учить их быть безумцами, принимать панику и действовать решительно, искать любовь и рисковать сердцем. Я вновь хочу слыть мудрым невеждой, читать Библию атеистам и Эпикура — праведным.

Все, чего я хочу — снова быть бунтарем.

Никогда так не лгут, как во время войны.

Но что, если война у тебя в голове?

Будь ты проклят небом, Богом, землей, птицами, рыбами, людьми, морями, воздухом!

Чтоб на твою голову одни несчастья сыпались!

Чтоб ты, кроме возмездия, ничего не видел!

Чтоб ты жизнь свою в тюрьме кончил!

Чтоб ты заживо в больнице сгнил!

Чтоб у тебя отсохли: печень, почки, мозг, сердце!

Чтоб тебя сожрал стафилококк золотистый!

Поступки человека, находящиеся в прямом противоречии с внушениями его природы, если не невозможны, то во всяком случае невероятны и будут казаться в полном смысле слова чудесными.