Рукописи не горят. В отличие от авторов.
Пауза в творчестве — это не конец, а подготовка.
Рукописи не горят. В отличие от авторов.
Блуждайте, неситесь, учите языки, болтайте со всеми по дороге, читайте объявления, заглядывайте в окна, пролезайте в дыры в заборах, ходите по щиколотку в грязи (как я в Колумбии). Днем живите, по вечерам записывайте. Ну а что недоувидели, придумывайте.
Курильщик, который не хочет курить, и писатель, который не хочет писать, обречены смерти.
Да, слава пришла, но вместе с ней и тишина. Я больше не видел истории, не слышал своих персонажей. Слова-солдаты, которые раньше беспрекословно слушались своего генерала, отказывались становиться в строй и подчиняться мне. Я осознал, что не способен связать и двух слов.
— У нее, должно быть, была ужасная жизнь, раз она так пишет. Ну, знаешь, одиночество, бесконечный самоанализ, в мыслях куча негатива. Это чувства писателя. Счастливые стихов не пишут.
Архитекторы, как и писатели, бывают фантастами и реалистами. Фантасты способны создавать на бумаге конструкции, полные невероятной красоты – но с большим трудом привязывают плоды полета своей мысли к их практическому назначению. Реалисты, наоборот, исходят из назначения проектируемого здания – однако внешний вид их творений, как правило, серенький, усредненный, квадратно-гнездовой.
Если писатель временно не пишет, это не значит, что он больше никогда не продолжит писать.
Писательская работа в целом в том и состоит, чтобы видеть причинно-следственную связь там, где она на первый взгляд отсутствует.
– И зачем ты хочешь стать писателем? – спросил меня дедушка.
– Чтобы зарабатывать много денег, – ответил я, будучи пятнадцатилетнем парнишкой.
На что дедушка неодобрительно покачал головой и сказал:
– Если ты в самом начале ставишь главной целью зарабатывание денег творчеством, тогда вряд ли у тебя получится написать что-то хорошее. Слава и деньги придут со временем, но главная твоя задача должна быть не в этом. Твои произведения должны быть полезными, они должны помогать людям. Ты должен поставить цель писать не для себя, не для современного общества и даже не для будущего поколения. Ты должен писать для вечности.
Мои издатели, HBO и читатели хотят следующую книгу. Но никто не хочет ее сильнее, чем я. Когда я сгибаюсь под этим давлением, я напоминаю себе, что судить обо мне будут по книгам. Если их будут читать через лет 50, никто не будет говорить, что достоинством книги является то, что она вышла в срок. Будут оценивать содержание.