Добродетель способна мотивировать отдельных людей, но для больших групп общества, цивилизации этой силы недостаточно. Народы не бывают добродетельными, хотя порой они думают иначе. Человечество в массе своей демонстрирует торжество алчности над добродетелью.
Сколько раз, стремясь к процветанию, мы меняли серпы и плуги на щиты и мечи? Войны лишили человечество надежды, люди мчались вперед, не думая о том, что будет дальше.
Когда принимаются важные решения, мозг можно рассматривать как парламент, зал дебатов. Состязаются разные фракции, сиюминутные интересы неприязненно сталкиваются с долговременными, предложения выдвигаются и оспариваются...
В тот день человечество вспомнило ужас, который представлял собой жизнь под их гнетом. Жизнь загнанных зверей, заточенных в ими же возведенной клетке.
Нет, я не над схваткой, я принимаю сторону Украины. Мне не нравится, что она воюет, но я не знаю, как можно из этого выйти — в тех стандартах, в которых живёт человечество: «Надо защищать свою территорию, надо бороться!». Но никакая территория не стоит того, чтобы за неё убивать, даже если эту территорию называют родиной. Человечество очень любит воевать, оно усматривает в этом героизм, тех, кто не хочет воевать, оно осуждает. Но таких, к сожалению, очень мало. Мало пацифистов. Кому-то всё равно, а кому-то кажется — ну, а как иначе. Многие просто не верят, что мир без войны возможен. Зачем трепыхаться, если ничего не изменишь.
Не в том дело, чтобы проливать слезы над вечно незаживающей язвой. Те, кто ею поражен, её не чувствуют. Язва поразила не отдельного человека, она разъедает человечество. И не верю я в жалость. Меня мучит забота садовника. Меня мучит не вид нищеты, — в конце концов люди свыкаются с нищетой, как свыкаются с бездельем. На Востоке многие поколения живут в грязи и отнюдь не чувствуют себя несчастными. Того, что меня мучит, не излечить бесплатным супом для бедняков. Мучительно не уродство этой бесформенной, измятой человеческой глины. Но в каждом из этих людей, быть может, убит Моцарт.
Человечество вообще не слишком склонно меняться, – отметил я. – Поскреби любого из нас наждаком, засунь в некомфортные условия, да ещё и чтобы выживать пришлось, – и увидишь рожу неандертальца. А в некоторых случаях и этого не надо, она сама по себе вылезет наружу.
— Как всегда — половина мира жиреет, другая — голодает, но все смотрят телевизор.
— Десять тысяч каналов и все вещают отсюда.
— Человечество! Безмозглые овцы!
Все мы знаем, что счастья на свете нет, но есть высокая степень вероятности,
Что нам попадутся на жизненном пути всякие препоны, рогатки и превратности;
И судьбы человеческой зловредная линия
Человека способна довести до уныния.
Неужели так трудно устроить так, чтобы людям на земле жилось не так трудно?
Но ты не отвечаешь, мир глухой и немой, равнодушный и безликий в своем величии,
И рыбак без улова приплывает домой, и охотник возвращается домой без добычи.
Что ж, придется и дальше крутиться вокруг Солнца, пока ещё крутится наша
планета, Утешаясь тем, что на проклятые вопросы никто и до нас не получал
ответа.
Другие формы жизни давно бы вымерли, но человечество — дело иное,
А раз так, человечество, выше нос! Всё равно нам с тобою деваться некуда, и уж
лучше жить в безвыходном положении веселясь и ликуя, чем горюя и ноя.
Cлайд с цитатой