Анна Борисова. Vremena goda

Возраст определяется не годами, а внутренним ощущением — поднимаешься ли ты к перевалу или уже преодолел его и спускаешься в долину. Ощущение подъема держится до тех пор, пока у человека больше сил, чем требуется, чтоб просто плыть по течению жизни. Избыток внутренней силы тратишь на движение вверх. Но наступает момент, после которого жизнь берет у тебя больше энергии, чем ты можешь потратить, и тогда начинается скольжение вниз. Это, собственно, и есть старость. Как во всяком плавном спуске, тут есть своя приятность.

0.00

Другие цитаты по теме

Поразительно, как мало человек успевает понять о жизни и о себе самом. Даже если дожил до глубокой старости.

Никогда не понимала, как могут люди ностальгировать по своей молодости и умиляться ей. Вспоминая себя в том возрасте, я чаще всего чувствую досаду, а бывает, что и жгучий стыд. Такое ощущение, словно в тринадцать лет я — это еще не я, а десятая часть меня; в двадцать семь — максимум четвертинка. Даже пребывая в нынешнем беспомощном положении, я лучше и больше, чем была двадцать, сорок или, того паче, восемьдесят лет назад. Иначе, по-моему и не может быть. Чего стоит человек, если, двигаясь по жизни, он становится хуже, слабее, неинтересней?

Не говорите мне, что морщины – это летопись жизни, а года – великое богатство. Не верю я этим догмам.

Кто вообще придумал эту чертову старость! Ладно бы — смерть, но неотвратимо наступающая дряхлость, уничтожающая само понятие «радости жизни»... Зачем — так? Зачем тогда вообще вся жизнь, если ее финал перечеркивает все то прекрасное, что в ней было? Перечеркивает — потому что отвратительная дряхлость повседневна, а радости жизни остались в такой дали, что и не вспомнишь.

Человеку ни в каком возрасте не следует ставить на жизни крест, ибо все ещё может повернуться.

Как несправедливо обошлось с ним время, пронеслось так быстро, нагромождая на него год за годом скорее, чем он успевал распорядиться ими.

Если у человека богатый внутренний мир, если у него есть душа, то с ним хорошо и интересно вне зависимости от того, тринадцать ему или девяносто.

Когда люди стареют, они уходят в себя, становятся пессимистами и забывают о том, что жизнь всего одна.

Смерть приходит не со старостью, а с опустошением, тогда, когда умирает радость, рождается печаль, когда умирает счастье и рождается тоска – тогда ты становишься палачом собственной жизни.

Зачем становиться взрослым, зачем жить, думал он, если человек не делается добрей? Бессмысленно.