В итоге школа посылалась к чёрту, с треском. Встречай нас, улица, свободных, молодых, и дерзких,
Подворотня, самое днище, это в натуре сильно, этому нас обучали в западных клипах и фильмах.
В кольце из будней пахотных и выходных плясок по-настоящему счастливо бездушное мясо.
Нет того, чтобы враг забрал, враг устроил из благ завал,
Получил сатанинский бал из детей нулевых.
Это просто спор! Это же дискуссия! Вы там что-то такое прочитали, ну так возразите этому. Возразите так, чтобы не осталось никаких аргументов. Американцы сталкиваются с тем, что их оружие стали применять против них. А вы как думали? А они к этому просто не готовы. Аргументированно сказать нечего. Аргументов для того, чтобы всерьёз возразить — нет. И тогда началась вот эта вся истерика — надо запретить, надо признать это вмешательством и прочая, и прочая. Потому что, если бы всё это была туфтовая «кремлёвская пропаганда», тогда её можно было бы взять и разбить в три приёма. А в три приёма — не получается, и в тридцать три — не получается. Потому что звучит это достаточно убедительно и аргументированно. Это слабость. Это от их слабости происходит. «Это всё ложь и кремлёвская пропаганда, потому что я не могу с этим спорить» — вот что говорят они. То, с чем мы не можем спорить — это всё «кремлёвская пропаганда». А может быть у вас просто мозгов не хватает или, на самом деле, вы настолько неправы, что у вас нет аргументов?
Юные совсем ещё души уже червями изъедены.
Всю грязь почитать заставляют и славить,
На колени добровольно встаём без памяти.
Тогда там не было возможности забить и пошариться в Гугле, что означал этот распад советских республик,
Это те же самые люди, всё мирно и без боя, просто так сменились флаги, название страны другое.
За пазухой старшиков топоры, ножи и стамески, реформа смены валют, дорога через две чеченских.
Мы полностью открылись для Запада. Не потому, что нас победили, — мы сделали это сами. Никто к нам не вторгался, просто Горбачев хотел покончить с гонкой вооружений. Он хотел положить конец холодной войне. Вот мы и открылись, а вы нас обманули. Вы ответили нам, окружив колючей проволокой.
Я — это стержень, несущая опора для мира,
Моя смерть — это блеф, что круто разрекламирован.
Тело в мясо, вражий запас патронов иссяк,
Но я продолжусь во всем, к чему притронулся.
Народ в любую эпоху и век человеческой цивилизации власть держала под пыткой, а любую реформу, начатую с низов, воспринимала попыткой государственного переворота. То жизнь валютчика ничего не стоит, то уже можно заниматься валютными операциями, то нельзя рассказывать политические анекдоты, то уже можно — анекдоты, то «власть не ошибается», то в Австрийской империи с 1781 года уже можно открыто обсуждать и критиковать решения власти. В наступающем завтра становится смешной любая попытка власти обвинять народ в бессовестности.
Cлайд с цитатой