— Влюбился?! Влюбился? Ухожу! К черту! К дьяволу! В монастырь! Живите сами, как знаете! Почему мне до сих пор не доложили, что ты уже вырос?!
— Пап! Я уже тебе спел об этом целую песенку.
— Разве?
— Да.
— А-а, ну, хорошо. Так и быть, я останусь.
— Влюбился?! Влюбился? Ухожу! К черту! К дьяволу! В монастырь! Живите сами, как знаете! Почему мне до сих пор не доложили, что ты уже вырос?!
— Пап! Я уже тебе спел об этом целую песенку.
— Разве?
— Да.
— А-а, ну, хорошо. Так и быть, я останусь.
Когда-нибудь спросят: «А что вы, собственно, можете предъявить»? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу большой, и сердце — справедливым.
Когда-нибудь спросят: «А что вы, собственно, можете предъявить»? И никакие связи не помогут сделать ножку маленькой, душу большой, и сердце — справедливым.
— Ал-лё-о-о-о! Привратники Сказочного королевства, вы меня слышите?!
— Мы слушаем, Ваше Величество!
— Не выезжала ли из ворот нашего королевства девушка в одной туфельке?
— Сколько туфелек на ней было?
— Одна!
— Блондинка, брюнетка?
— Блондинка!
— А сколько ей лет?
— Примерно шестнадцать.
— Хорошенькая?
— Очень!
— Ага, понимаем. Нет, не выезжала! И никто не выезжал!
— Так зачем же вы так подробно меня расспрашивали, болваны?!
— Из интереса, Ваше Величество!
Её родную сестру съел людоед, отравился и умер. Сами видите, ваше величество, какие в этой семье ядовитые характеры.
Я всем вам знаю цену, но пока
Потворщик первый вашим безобразьям.
Мне в этом солнце подает пример.
Оно дает себя туманить тучам,
Чтоб после тем сильнее ослепить
Своим внезапным выходом из мрака.
Если ты любишь, ты жива! И это единственное, что важно. Ты всегда найдёшь в себе силы бороться с монстрами внутри.