Знание истины спасает нас от хаоса.
Если отбросить невозможное, то, что останется, и есть истина, какой бы невероятной она ни казалась.
Знание истины спасает нас от хаоса.
Если отбросить невозможное, то, что останется, и есть истина, какой бы невероятной она ни казалась.
Когда она успела полюбить так безоглядно и беззаветно?
Она не считала себя способной на это и не стремилась к этому. И всё же любовь пришла. Любовь, от которой всё болело внутри. Он был для неё началом и концом, но у неё не было слов, чтобы сказать об этом.
Я смотрю в окно, я вижу людей. Я вижу, как по улицам проплывают такие разные удивительные миры, сталкиваясь между собой возведенными ими же стенами. Я знаю, что каждый из них по-своему прав. Но в своей правоте, в своей непоколебимой истине, они утратили умение слышать и понимать других. А кругом столько одиночества, столько боли, ссор, дрязг, ругани, ненависти... И никто, никто не хочет слышать и понимать, но каждый готов доказывать именно свою, единственно возможную правоту. Нет, это не война вер, это утрата утрат. Утрата понимания. Потому что за стеной своего тесного мирка, мирка внутри головы, все уже чуждо и враждебно. Мы не слышим друг друга. Мы не хотим слушать, мы и так уже все знаем. Но знаем ли?
Моей путеводной звездой действительно была истина, следуя за нею, я имел право думать прежде всего только о своем одобрении, я совершенно отвернулся от века, который глубоко пал по отношению ко всем высшим стремлениям духа, и от деморализованной, за редким исключением, национальной литературы, в которой искусство связывать высокие слова с низменными побуждениями достигло своего апогея.
Когда два пути, по которым развивалась мысль, скрещиваются, точка пересечения дает максимальное приближение к истине.