Никто из нас не выглядит хорошо в трудные времена. Но именно эти времена показывают, кто мы такие на самом деле. Мы становимся сильнее – или трусливо прячемся. Мы выходим победителями, мы закаляемся во время невзгод или рассыпаемся отработанным шлаком.
Мы так редко понимаем ценность того, чем владеем, до тех пор пока не потеряем это безвозвратно.
Я кое-что ощущаю в своем мертвом черном сердце. Я не понимаю, как там может еще хоть что-то жить, но это так. Это не совсем полноценное чувство, а лишь его эхо. Слабое, но неоспоримое.
Мы так редко понимаем ценность того, чем владеем, до тех пор пока не потеряем это безвозвратно.
Я кое-что ощущаю в своем мертвом черном сердце. Я не понимаю, как там может еще хоть что-то жить, но это так. Это не совсем полноценное чувство, а лишь его эхо. Слабое, но неоспоримое.
Некоторые люди вытаскивают из вас самое худшее, другие — самое лучшее, а есть такие (их невероятно мало), к кому вас тянет, поскольку они раскрывают вас полностью. Во всем. Они заставляют вас чувствовать себя настолько живым, что вы готовы отправиться за ними хоть в ад, лишь бы все наладилось.
Пусть я сама не могла быть счастлива, но приятно было видеть, что другим это состояние доступно.
Неважно, кем еще он является, он принадлежит ей.
То, что между ними — вне осуждения.
Любовь не знает правых и виноватых.
Любовь есть. Просто есть.
— Это здание стоит сто тридцать два миллиона долларов, мисс Лейн, — сказал Бэрронс. — Изначально это имение строилось для арабского нефтяного магната, который умер до того, как строительство было закончено. Здесь во семь тысяч квадратных футов площади, это больше, чем частная резиденция в Букингемском дворце. В самом имении находятся анфилада из тринадцати спален, тренажерный зал, четыре дома для гостей, пять бассейнов, целый этаж, инкрустированный золотом, подземный гараж и площадка для вертолёта.
— И сколько человек здесь живёт?
— Один.
— Как грустно. Все это… и лишь один человек, который может наслаждаться красотой. Какой тогда в ней смысл?
Время — самое лучшее и настоящее из того, что мы даем, и дар наш — песочные часы, — ведь горлышко, в которое сыплется красный песок, такое узенькое, струйка песка такая тоненькая, глазу не видно, чтобы он убывал в верхнем сосуде, только уже под самый конец кажется, что все проистекает быстро и проистекало быстро...
Cлайд с цитатой