Песня требует хрестоматийной простоты, акварельности всех красок, соразмерности всех частей, органичности перехода запева в припев, полной естественности и непосредственности.
Чем старинней наивность романса,
Тем живее его соловьи.
Песня требует хрестоматийной простоты, акварельности всех красок, соразмерности всех частей, органичности перехода запева в припев, полной естественности и непосредственности.
В балладах ты живёшь другою жизнью,
Когда поёшь, то счастлив ты вполне.
Но спета песня, и печали призрак
Останется с тобой наедине.
Я никогда не думал, что так много людей захотят послушать меня, пытаясь понять мир. Это то, что я делаю в лирике — пытаюсь понять самого себя и свое место в этом мире.
Любовью дорожить умейте,
С годами дорожить вдвойне.
Любовь не вздохи на скамейке
и не прогулки при луне.
Все будет: слякоть и пороша.
Ведь вместе надо жизнь прожить.
Любовь с хорошей песней схожа,
а песню не легко сложить.
Если я всё правильно подсчитал, в чем я не сомневаюсь, то это значит, что мы в самом начале. Я сдвинул временные рамки на пару часов. Это бы ничего не решило в любой другой день, но это Рождество 1914 года, в которое случилось чудо человечества. Рождественское перемирие. Такого никогда больше не было. Нигде, ни на одной войне. Лишь однажды, давным-давно, в один рождественский день, все просто сложили оружие и начали петь. Все остановились и совершили добро. Ничего страшного, если на поле брани станет меньше на пару погибших.
Те, кто слаб, живут из запоя в запой,
Кричат: «Нам не дали спеть!»,
Кричат: «Попробуй тут спой!»
Но мы идем, мы сильны и бодры...
Замерзшие пальцы ломают спички,
От которых зажгутся костры.
Попробуй спеть вместе со мной,
Вставай рядом со мной!
А жить в Ла-Веле проще простого: с рассвета и до обеда деревенские собирают фрукты. Потом едят то, что морской бог подбросил рыбакам в сети. До заката играют в шашки, поют старые песни, пока кто-нибудь из чужих земель не привезёт песни новой. Тогда все поют только её, пока не сделают старой.
По следу волка,
Я пойду в метели.
И сердце дерзкое,
Настигну по утру.
Сквозь гнев и грусть,
Что камнем затвердели.
Я разожгу уста,
Что мерзнут на ветру.
Не знаю — ты ль,
Мое предназначение.
Иль страстью я,
Обязан лишь судьбе.
Когда в желанье,
Я облек влечение...
Не полюбила ль ты,
Во вред себе?