Я не понимаю отдыха иначе, как в уединении. Быть с другими для меня значит уже чем-нибудь заниматься, или работать, или наслаждаться. Я чувствую себя совершенно на просторе только тогда, когда я один.
Кто не наработался вдоволь, тот не приготовил нерв, чтобы чувствовать полноту веселья.
Кто не наработался вдоволь, тот не приготовил нерв, чтобы чувствовать полноту веселья.
Одиночество позволяет мне спокойно думать, читать и копаться в воспоминаниях — заново открывать мое прошлое, узнать наконец, кто я такой. Если все пойдет вкривь и вкось, пусть хотя бы прошлое останется со мной.
Мое одиночество — это неотъемлемая часть моей вселенной, а вовсе не патология, от которой надо во что бы то ни стало избавляться. По крайней мере, я чувствую это именно так.
С некоторых пор меня мучает жестокое сознание страшного одиночества, в котором я живу и от которого нет, слышишь ты, нет спасения! Что бы мы ни делали, как бы ни метались, каким бы ни был страстным порыв наших сердец, призыв губ и пыл объятий, — мы всегда одиноки.
Потягивая виски на небесно-голубом диване, я медитировал в воздушном потоке кондиционера, как пух одуванчика на ласковом ветерке, и неотрывно следил глазами за стрелкой электронных часов.
Чем глубже мое одиночество, без друзей, без поддержки, тем больше я должна уважать себя.
Cлайд с цитатой