Мы с Дженни снова были вместе: как горошек и морковка.
У всех ли есть судьба или мы летим по жизни, как пёрышко на ветру?
Мы с Дженни снова были вместе: как горошек и морковка.
— Готово, сержант!
— Гамп, почему ты собрал винтовку так быстро?
— Вы так велели.
— Боже милостивый, это новый рекорд роты, если бы я не боялся потерять хорошего солдата, то рекомендовал бы тебя в школу офицеров. Однажды ты станешь генералом! Теперь разбери оружие!
Мама всегда говорила, что о человеке можно судить по его обуви — куда он идёт, где он был..
У меня было много обуви...
... мы стали понимать друг друга так глубоко, что могли обходиться почти без слов; в наших отношениях царил тот ласковый покой, который приходит на смену нервному желанию утвердить себя, напряжённой болтовне, когда дружба скорей поверхностна, хотя кажется более горячей.
Позднее, по непонятным причинам, кто-то застрелил этого молодого президента, когда он ехал в машине. Еще через несколько лет кто-то застрелил его младшего брата на кухне, в отеле. Опасно быть братьями.
Мама всегда говорила, что о человеке можно судить по его обуви — куда он идёт, где он был..
У меня было много обуви...
Я думал, что снова вернусь во Вьетнам, но кто-то решил, что я должен бороться с коммунизмом, играя в пинг-понг.
— Его зовут Форрест.
— Как меня.
— Это в честь отца.
— Его тоже звали Форрест?
— Форрест, ты его отец.
Прав ли лейтенант Дэн, считая, что у каждого из нас свой путь, своя судьба или права мама, говорящая, что всех нас носит по жизни, как перышко по ветру? Я думаю, что правы оба — и то, и другое происходит с нами одновременно.