Не сдавайся (Restless)

Другие цитаты по теме

Американский жук-могильщик — он потрясающий. Они чуют падаль за много километров — это и есть запах смерти. В общем, самец и самка приходят к трупу и как бы знакомятся. Потом они вместе закапывают труп, спариваются, и она откладывает в него яйца, но они не разбегаются тут же, как другие создания, другие жуки — они выкапывают рядом норку, и потом, когда личинки вылупляются, родители пережевывают труп и кормят их. Разве не потрясающе? Они вправду заботятся о своих детях.

— Давай закажем чизбургеры и молочный коктейль?

— Уже?

— Нет, на мою панихиду. А еще тако, китайскую лапшу и лакричные конфеты.

— А еще пиццу и козинаки.

— И все смогут просто обожраться. Люди ведь так и делают, когда расстроены.

Мы с братом писали 40 лет назад: «Привычка терпеть и приспосабливаться превращает людей в бессловесных скотов». Так было — так будет. Это в России — наследственное. Все довольны. Мы умеем изменяться только в силу жестокой необходимости.

Мне не под силу переделать этот мир, а значит, придётся терпеть всё, что в нём есть, включая тебя.

Сохраняй терпение и не забывай, что в этом мире все преходяще.

Когда-то в Казвине была большая мода на татуировки. Люди выкалывали на своих руках, плечах и спинах изображения барсов, пантер и других могучих зверей. Выполнял эти татуировки некий банщик, и однажды к нему явился один казвинец и сказал, что он хочет украсить себя рисунком.

— Что же мне выколоть на тебе и где? — спросил банщик.

— Укрась мою плоть изображением царя зверей, — отвечал заказчик. — Я родился под созвездием Льва и хочу теперь с твоей помощью сам превратиться в льва, поэтому не жалей своей синей краски, банщик!

— Где же всё-таки мне делать выколку? — не унимался банщик.

— Выколи мне льва на спине, и я буду храбр и вынослив, как лев, и в застолье, и на поле брани.

Когда же банщик вонзил в спину казвинца свою первую иглу, тот вздрогнул и закричал от боли:

— Что ты там колешь, банщик?

— Изображаю льва, как ты хотел, — отвечал банщик.

— А с какой части льва ты начал его изображение? — спросил казвинец.

— С хвоста, — был ему ответ.

Тогда казвинец сказал:

— Начни с более существенных частей льва. Мой лев обойдётся без хвоста.

Выслушав его, банщик снова вонзил ему в спину свою иглу.

— А теперь что ты делаешь? — снова спросил казвинец.

— Теперь я изображаю львиное ухо, — отвечал банщик.

— Моему льву не нужен слух, — я сам буду слушать за него. А раз не нужен слух, то не нужно и ухо, — вскричал казвинец, а когда в его спину вонзилась следующая игла, в отчаянии спросил:

— Что же ты вытворяешь сейчас? Отчего мне так больно?

— Выкалываю живот льва, половина его уже готова, — ответил банщик.

— Зачем живот тому, кто никогда ничего не будет есть? — взвыл казвинец.

Тут уже вышел из себя банщик.

— Где ты видел царя зверей без хвоста, без уха и без брюха? Таких уродов ещё не создал Господь. Ты, видимо, просто не в силах терпеть боль, но не в моей власти избавить тебя от той боли, без которой нельзя нанести какой-нибудь узор! — сказал он.

Если человек твёрдо решил идти к своей цели, ему следует приучить своё тело к уколам и лишениям.

— Что дракон может знать о рыцарях давнего кодекса?

— «Его меч защищает беззащитных, его мощь вдохновляет слабых, его язык не знает лжи...»

— Замолчи, я помню. Память — единственное, что осталось. Только и остается помнить. Ничего уже не вернешь.

— Разве ты пытался?

— Неудачно. Я больше не пытаюсь изменить мир. Я пытаюсь в нем прожить.

Они эволюционируют, как им и положено. А ты останешься на месте. Ты заставила себя не меняться — и что же в этом для тебя хорошего?