Любовные элегии

Как же тут верить богам?.. Она неверна, изменила,

Но остается собой, с прежним, все тем же лицом...

Волосы были длинны у нее, не нарушившей клятвы, -

У оскорбившей богов волосы так же длинны...

Ранее кожи ее белоснежной был розов оттенок, -

Так же на белом лице ныне румянец сквозит...

Маленькой ножка была — и теперь безупречна по форме;

Статен был облик и строг — статен он, строг и теперь.

Раньше сверкали глаза — и ныне сияют как звезды, -

Часто изменница мне их обаяньем лгала...

Значит, не сдерживать клятв позволяют бессмертные сами

Женщинам, и красота, значит, сама — божество?

Помню, глазами клялась и своими она, и моими, -

Горькой слезою теперь плачут мои лишь глаза...

Жадные руки судьбы наилучшее часто уносят,

Худшее в мире всегда полностью жизнь проживет.

Пусть о пороках твоих знает одна лишь постель!

Там — ничего не стыдись, спускай, не стесняясь, сорочку

И прижимайся бедром смело к мужскому бедру.

Там позволяй, чтоб язык проникал в твои алые губы,

Пусть там находит любовь тысячи сладких утех,

Пусть там речи любви и слова поощренья не молкнут,

Пусть там ложе дрожит от сладострастных забав.

Но лишь оделась, опять принимай добродетельный облик.

Идет к белизне твоей стыд. Но на пользу

Стыд лишь притворный, поверь: а настоящий — во вред.

Женщину не устеречь против желанья ее.

Женскую душу сберечь никакие не смогут затворы:

Кажется, все на замке, — а соблазнитель проник!

Меньше грешат, коль можно грешить; дозволенье измены

Тупит само по себе тайной мечты остроту.

Верь мне, супруг: перестань порок поощрять запрещеньем, -

Лучше поборешь его, если уступишь ему.

Стыдно, что нравы у них выше, чем нравы людей.

Платы не ждет ни корова с быка, ни с коня кобылица,

И не за плату берет ярку влюбленный баран.

Рада лишь женщина взять боевую с мужчины добычу,

За ночь платят лишь ей, можно ее лишь купить.

Торг ведет достояньем двоих, для обоих желанным,

Вознагражденье ж она все забирает себе.

Значит, любовь, что обоим мила, от обоих исходит,

Может один продавать, должен другой покупать?

И почему же восторг, мужчине и женщине общий,

Стал бы в убыток ему, в обогащение ей?