Ольга Куно. Черно-белая палитра

— Может, еще что-нибудь расскажешь? — жалобно спросила я.

— Что например? — не поняла Эльза.

— Все, что угодно, — я подняла на нее заискивающий взгляд. — Сплетни, слухи. Анекдот какой-нибудь свежий. Можно неприличный. Можно два раза.

0.00

Другие цитаты по теме

— Скажи, Райан, ты же не считаешь себя великим грешником?

— Нет, — усмехнулся брюнет, — не считаю.

— А ты, Дик? — продолжала расспрашивать я.

Дик думал подольше.

— Нет, — решил он наконец. — Я, конечно, не ангелок с белыми крылышками, но и до великого грешника мне далеко.

— В таком случае объясните мне, пожалуйста, — взмолилась я, — за что нам послали такое наказание?!

— Ты о чем?

— О новом начальнике!

Я, конечно, люблю зеленый — цвет весны, пышных лугов, молодых листьев и все такое… Но зеленые котлеты все же не вдохновляют.

... Бертран Миллорн, старший сержант из светлого отдела, которого мы за глаза называли Белобрысым, однажды пронёс на территорию бутылку самогона, на полном серьёзе объяснив охраннику на входе, что речь идёт о вещественном доказательстве. Уходя с работы с опустевшей бутылкой, он нетрезвым голосом сообщил охраннику, что жидкость испарилась в ходе следственного эксперимента. Скандал, помнится, вышел знатный. Хохотал весь участок.

– Нет, я не понимаю, – с напускным возмущением воскликнула Илона. – Почему нет такого способа самоубийства: лечь в ванну с лепестками роз, выпить стакан клубничного сока, съесть плитку шоколада и умереть от блаженства?!

Ненадёжный рассказчик! Ненадёжный рассказчик — это такой авторский приём, так? Риторический вопрос, да? Но литературоведы его обычно обходят, ведь это как что-то несерьёзное. «Кентерберийские рассказы», те, да, упоминают. Но это ж литературный памятник. А, в основном, такой рассказчик есть в дешёвых детективах и фильмах. Агата Кристи там, «Подозрительные лица». Моя же идея в том, что любой рассказчик ненадёжен по определению. Потому что, кто бы какую историю не рассказал, сама история — это одно, а рассказ — уже другое. Стало быть, все существующие истории исходят от ненадёжных рассказчиков. Теоретически на рассказчика можно было бы положиться, разворачивайся его история у нас на глазах, но это явно невозможно. А это значит что? Вроде как единственный надёжный рассказчик — это сама жизнь. Но и сама жизнь, как рассказчик, ненадёжнее некуда, потому что она то и дело заводит нас куда-то не туда, то я дело ставя нас в жизненные ситуации, когда невозможно понять, что будет дальше. Жизнь — самый ненадёжный рассказчик!

Бедный султан, постучаться к тебе позволь.

Ждут на пороге послы из далеких стран.

Я понимаю твою о невесте боль,

Но предстоит отвлечься от личных ран.

Не поселилась у девы в душе весна,

Выбрала вместо свадьбы холодный пруд.

Разве же это повод лишаться сна?

Плач по младой глупышке — напрасный труд.

Ты — государь, а это тяжелый крест.

Но не найдется завидней тебя жених.

Можешь ты выбрать из тысячи ста невест,

Можешь жениться разом на всех на них.

Лучшие чувства заводят порой во зло.

Истина эта, как капля слезы, проста.

Не понимала девица, как ей везло,

Вот и надумала вниз головой с моста.

Зря ты кусаешь губы и хмуришь лоб.

Будет тебе богатство, любовь, почет.

Вроде любил какой-то ее холоп.

Кто же такую мелочь берет в расчет?

Только забыть о деве тебе невмочь.

Будет отныне у ложа свеча гореть.

Тысяча минет ночей и за ними — ночь...

Сказкам султан не сможет поверить впредь.

Я думаю, что если бы мне удалось хоть однажды рассказать все, ну абсолютно все человеку, который умеет слушать, то, может, сумела бы разобраться во многом, в том числе и в себе.

Когда отвечаешь за всех, то боишься кому-то открыться, довериться, даже желающему тебе добра.

Нельзя бежать от тех, кого любишь, потому что они тебя в итоге и спасут.

— Мы живем, словно сочиняем историю, — заметил как-то Торп месяца через два после смерти Лилы. — Слагаем тысячи и тысячи рассказиков, чтобы осмыслить и удержать в памяти дни нашей жизни. Из этих мини-повестей складывается главная история, наше восприятие самих себя в этом мире.