В этом мире реальна лишь смерть, и над смертью пролитые слёзы.
— Что ты хочешь сказать?
— Ну, все это. Я будто обнаружил вдруг, что существует ещё один мир, где угрожают не только другим, но и нам... Людей убивают не только в выпусках новостей, но и на тротуарах, когда они проходят мимо тебя...
Сила и власть имеют ценность лишь в мире смерти. Там, где всё вечно и нетленно, они никому не нужны. Всё, из чего состоит высшая сфера бытия, вечно. Духовная реальность не похожа на этот мир тревог и разочарований, где ни на что нельзя положиться и где тебя всюду ожидают обман и предательство. Духовный мир вечен, его обитатели не нуждаются ни в пище, ни отдыхе, ни лекарствах. Там нет нужды зарабатывать на хлеб насущный. Это не нужно в мире вечного и непреходящего. То, что здесь кажется проблемой, там не существует. Такова природа субъективной стороны бытия.
Видимо, большинство людей считает, что устраивая пышные похороны и в экстазе горя оплакивая умершего, воздают ему великие почести. Ничего подобного. Оплакивания эгоистичны и оказывают серьезное влияние на того, кто только что попал в астральный мир, нарушая равновесие этой сущности.
Всё, что сделано мной, не заслуживает слёз, поэтому и моя смерть не должна их вызывать.
Мужские слезы — женская погибель. От них погибли больше женщин, чем от огня, дыбы или яда. Бояться нужно плачущих мужчин...
О, сколько слез, горячих и горючих!
Земля моя, скажи мне, что с тобой?
Ты часто горе видела людское,
Ты миллионы лет цвела для нас,
Но испытала ль ты хотя бы раз
Такой позор и варварство такое?
Видеть не могу, глаз матерей от слез сырых,
Я видеть не могу отцов от времени седых,
Видеть не могу, печаль друзей, подруг, родных,
Я видеть не могу, когда хоронят молодых!
Жизнь на планете сведена к цепочке стереотипных образов, — почтовые открытки с кровавыми сценами стоят дороже других. Время складывается из одних смертей и мыслей о них. Образ реальности абсолютно не реален.
У Чжуан-цзы умерла жена, и Хуэй-цзы пришел ее оплакивать. Чжуан-цзы сидел на корточках и распевал песни, ударяя в таз. Хуэй-цзы сказал:
– Не оплакивать покойную, которая прожила с тобой до старости и вырастила твоих детей, – это чересчур. Но распевать песни, ударяя в таз, – просто никуда не годится!
– Ты не прав, – ответил Чжуан-цзы. – Когда она умерла, мог ли я поначалу не опечалиться? Скорбя, я стал думать о том, чем она была в начале, когда еще не родилась. И не только не родилась, но еще не была телом. И не только не была телом, но не была даже дыханием. Я понял, что она была рассеяна в пустоте безбрежного хаоса.
Хаос превратился – и она стала дыханием. Дыхание превратилось – и она стала телом. Тело превратилось – и она родилась. Теперь настало новое превращение – и она умерла. Все это меняло друг друга, как чередуются четыре времени года. Человек же схоронен в бездне превращений, словно в покоях огромного дома.
Плакать и причитать над ним – значит не понимать судьбы. Вот почему я перестал плакать.
Cлайд с цитатой