— Если уж судьи выдвинули обвинение, значит, они твёрдо уверены в вине обвиняемого, и в
этом их переубедить очень трудно.
— Трудно? Если бы я всех этих судей написал тут, на холсте, и вы бы стали защищаться перед этими холстами, вы бы достигли больших успехов, чем защищаясь перед настоящим судом.
Суду ничего от тебя не нужно. Суд принимает тебя, когда ты приходишь, и отпускает, когда ты уходишь.
Может быть, все мы тут не такие уж злые, может, мы охотно помогли бы каждому, но ведь мы в суде, и нас легко принять за злых людей, которые никому не желают помогать. Я от этого просто страдаю.
— Стойте, вы хотите сказать, что это сделала я? Нет, никто не убивает парня, подарившего множественные оргазмы.
— Вряд ли суд примет такой аргумент.
Вы не откровенны со мной, вы никогда не говорили со мной откровенно. Поэтому вы не вправе жаловаться, что вас неправильно понимают, как вы сами, по крайней мере, считаете.
— Думаете ли вы, что британцы судят других по акценту?
— Я сужу людей задолго до того, как они открывают свой рот.
Я сам это испытал: хочется просто бросить все, лечь дома в постель и ни о чем не слышать. Но, конечно, глупее этого ничего быть не может, да и в постели тебе все равно не будет покоя.
Странно, – сказала фройляйн Бюрстнер, – странно, что мне приходится запрещать вам именно то, что вы сами должны были бы запретить себе.
Cлайд с цитатой