Грусть — это счастье для меня. Я люблю такое состояние. Когда я пишу что-то грустное, я улыбаюсь.
Когда мне хорошо и я счастлива, от меня пахнет, как от кошки в марте. Но сегодня мне было плохо. Сначала меня напугал мертвец, потом машины своим вяканьем вывели меня из себя — а это дает совсем другой запах. Кошка, которой неохота, может спокойно пройти через целое сборище котов, и никто её даже не заметит. Как не замечали меня.
Я параноик наоборот. Я подозреваю, что люди вступают в сговор, чтобы сделать меня счастливым.
Париж значил для меня не то, что значит сегодня. Но даже сейчас, вспоминая о нем, я переживаю нечто вроде счастья, хотя теперь-то я твердо знаю, что счастье — это не для меня. Я не заслуживаю его, да и не стремлюсь к нему.
Когда мне было 11 лет, я увидела на «MTV», как Курт Кобейн поёт «Heart-Shaped Box», и замерла в изумлении. Тогда он мне показался самым красивым человеком в мире. Даже в столь юном возрасте, я почувствовала его грусть.
Ведь мы умеем молчать, когда довольны днями нашей жизни? Каждый из нас поглощает свой кусок счастья в одиночестве, а горе свое, ничтожную царапину сердца мы выносим на улицу, показываем всем, и кричим, и плачем о нашей боли на весь мир! Мы выбрасываем вон из наших домов объедки наши и отравляем ими воздух города... вот так же мы выкидываем из наших душ все дрянное и тяжелое под ноги ближних.
Я была так счастлива! Постоянно твердила себе: это не сон, ты — в самом красивом городе мира рядом с самым красивым мужчиной и впервые не боишься любить, впервые мечтаешь, чтобы у этого чувства было будущее. Удивительно. Ново. Странно.
Моя жизнь рушится, но этого никто не видит, потому что я человек воспитанный: я все время улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что думаю, что если скрывать страдание, то оно исчезнет. И в каком-то смысле это правда: оно незримо, а значит, не существует, ибо мы живем в мире видимого, материального, осязаемого. Моя боль нематериальна, ее как бы нет. Я отрицаю сам себя.
Cлайд с цитатой