— И ты действительно можешь попасть такой штукой в глаз?
Эдуард вытащил из гнезда ножичек и легким движением руки послал его в стену. Лезвие воткнулось в крошечный кружочек узора обоев.
— Я бы даже в сарай не попала.
— И ты действительно можешь попасть такой штукой в глаз?
Эдуард вытащил из гнезда ножичек и легким движением руки послал его в стену. Лезвие воткнулось в крошечный кружочек узора обоев.
— Я бы даже в сарай не попала.
Думая о ритуальной музыке, люди представляют себе барабаны, у них возникают ассоциации с ритмом сердца, приливами и отливами крови. Но не все ритуалы должны напоминать нам о теле. Некоторые создаются для того, чтобы намекнуть, зачем выполняется ритуал. Всякий ритуал сотворен сердцем во имя божества. Ну, пусть не всякий, а почти всякий. Мы кричим: эй, Бог, посмотри на меня, на нас, мы хотим, чтобы тебе понравилось. Все мы в душе дети и надеемся, что папочке или мамочке понравятся наши подарки. Ну, бывает, правда, что у мамочки с папочкой характер тот еще.
Когда смотришь в эти глаза, понимаешь, что за ними нет никого, с кем можно говорить.
— Была и я когда-то розовой, Эдуард.
— Все мы рождаемся ангелочками. Но оставаться такими нельзя, если хочешь выжить.
— Арфа, проверь у этого типа бумажник. Узнай, кто он.
Арфа? Здоровенный мужчина, гора потусторонней энергии, носит имя Арфа.
Когда наступает примирение, то о самом страшном горе рассказываешь без эмоций, так, будто оно стряслось с кем-то другим. Но даже смирившись, можешь поведать о минувшей истории, как об интересном происшествии.
Черные джинсы свободного покроя с дырами на коленях и черные ботинки — в другой обуви я его с самого приезда не видела. Ладно, чья бы корова мычала. У меня тоже было три пары черных кроссовок, и я все три привезла.
Есть люди, которым я могла бы доверить свою жизнь, но нет никого другого, кому я доверила бы свою смерть.
Донна встала и улыбнулась Эдуарду такой улыбкой, что любой другой растаял бы на месте. Не в сексе было дело, хотя он тоже отражался в этой улыбке. Она излучала тепло, полное доверие, на которое способна лишь настоящая любовь. Такая первая романтическая любовь может прожить недолго, но если она остается — ой-ой-ой! Я знала, что Эдуард, наверное, смотрит на нее такими же глазами, но это было не взаправду. Не от души. Он лгал глазами — искусство, которому я научилась только недавно и слегка жалела, что научилась. Одно дело — знать, как надо врать, но чтобы при этом глаза не говорили, что верить тебе нельзя...