Внутри — я мёртв, мёртв, мёртв. Ничего живого не осталось.
Каждый божий день я готовлюсь к концу света. И каждый божий день он не наступает.
Внутри — я мёртв, мёртв, мёртв. Ничего живого не осталось.
Мне хочется верить, что она права, и одновременно хочется сказать, что она ошибается. Поэтому я вообще ничего не говорю.
Я от души хотел бы быть любезным, но моя глупая застенчивость так велика, что нередко я выгляжу высокомерным невежей, хотя меня всего лишь сковывает злосчастная моя неловкость.
Мне гораздо проще разобраться в вещах больших и сложных, чем в чем-то незначительном и простом. Кажется, это и делает меня настоящей француженкой.
В тот самый день мне исполнилось двадцать четыре года, но я уже знала, что всё лучшее в моей жизни осталось позади.
Меня похоронили. Меня уже давно похоронили. Ты ходил ко мне каждую неделю. Ты всегда стучал в могилу, и я выходила оттуда. Глаза у меня были полны земли. Ты говорил: «Ты же так ничего не видишь» — и вынимал из глаз землю. А я тебе говорила: «Я всё равно не вижу. У меня ведь вместо глаз дыры».