Внутри — я мёртв, мёртв, мёртв. Ничего живого не осталось.
Каждый божий день я готовлюсь к концу света. И каждый божий день он не наступает.
Внутри — я мёртв, мёртв, мёртв. Ничего живого не осталось.
Мне хочется верить, что она права, и одновременно хочется сказать, что она ошибается. Поэтому я вообще ничего не говорю.
Надежда может толкать вперед, может заставить тебя жить дальше, но все же она очень опасна, ведь, когда она не оправдывается, это больно и страшно... Все равно что брать мир на слабо, но разве мир когда-либо позволял выигрывать споры?
Больше всего на свете жалею о том, что я не умер и не упал на самое дно черной ямы, в никуда, где никто не стал бы меня ругать за глупость и никчемность, где я мог бы просто исчезнуть и больше ни о чем не волноваться.
Знаешь, у меня складывается такое чувство, будто моя жизнь – это изощренный вид крематория.
Я от души хотел бы быть любезным, но моя глупая застенчивость так велика, что нередко я выгляжу высокомерным невежей, хотя меня всего лишь сковывает злосчастная моя неловкость.