Голос его наводил на мысль о хорошо смазанной дверной петле.
Рядом с тобой таракан — избранник Божий. Я их давлю, и мне начхать. А тебя раздавить — ещё и удовольствие.
Голос его наводил на мысль о хорошо смазанной дверной петле.
Рядом с тобой таракан — избранник Божий. Я их давлю, и мне начхать. А тебя раздавить — ещё и удовольствие.
Двадцать минут под горячим душем, три кружки чёрного кофе — и вот я уже почти человек.
Симпсон рассмеялся.
— В последний раз я его видел на другой день после Пёрл-Харбора.
— А что тут смешного?
— Ничего. С Фаворитом скорей плакать надо.
— Так что ж вы смеётесь?
— А вот как раз чтобы не плакать.
.. Я убил его и съел его сердце, но при этом умер сам. Ни магия, ни сила не изменят этого. Я жил взаймы, пользуясь памятью другого человека, будучи падшей тварью, пытающейся убежать от прошлого. Давно нужно было понять, что это невозможно. Как ловко не подкрадешься к зеркалу, твое отражение всегда посмотрит тебе прямо в глаза...
«Двадцать два часа ровно», — сказала женщина по телефону «сто». Я вдруг подумал, что если ее голос записали давно, десять лет назад, то она набирает номер «сто», когда ей скучно, когда она одна дома, и слушает свой голос, свой молодой голос. А может быть, она умерла. И тогда ее сын или человек, который ее любил, набирает сотню и слушает ее голос.
Ты среди подруг своих прекраснее всех
В отраженье свадебных зеркал,
Я люблю твои глаза, твой голос, твой смех,
Я хочу, чтобы он никогда не смолкал.