Виктор Салтыков — Белая Ночь

Белая ночь сирени листву ветер качает, то робкий, то смелый.

В белую ночь, в час когда я усну, приснится мне сон удивительно белый.

Птица взмахнёт волшебным крылом и я появление твоё угадаю.

В белую ночь мы с тобой уйдём, куда я не знаю, куда я не знаю.

Белая ночь опустилась, как облако, ветер гадает на юной листве.

Слышу знакомую речь, вижу облик твой, но почему это только во сне.

0.00

Другие цитаты по теме

Нет ничего хуже дремоты, этого странного танца сознания на зыбкой грани между бездной сна и трясиной бодрствования. Глаза закрыты, мышцы расслаблены, но не получаешь той малости, которую дарует действо, обычно совершаемое в ночные часы, когда все дела переделаны либо отложены на завтра и несколько часов до рассвета принадлежат тебе, и только тебе... Нет покоя, который тело обретает лишь в отсутствие сознания.

Ночь, как любящая мать, кладет свою руку на наш горячий лоб, поворачивает к себе заплаканное маленькое личико и улыбается... Она молчит, но мы знаем, что она чувствует за нас, прижимаемся к ней, и утихает наше маленькое горе.

Мне так больно сквозь дым дышать,

Мне так страшно вставать на кон,

Я хочу убежать из дней бесконечных прочь.

И когда нету сил кричать, вспоминая свой странный сон

И фарфоровый диск, увенчавший весеннюю ночь.

How can I then return in happy plight

That am debarred the benefit of rest?

When day's oppression is not eased by night,

But day by night and night by day oppressed;

And each (though enemies to either's reign)

Do in consent shake hands to torture me,

The one by toil, the other to complain

How far I toil, still farther off from thee.

I tell the day to please him thou art bright,

And dost him grace when clouds do blot the heaven;

So flatter I the swart-complexioned night,

When sparkling stars twire not thou gild'st the even:

But day doth daily draw my sorrows longer,

And night doth nightly make griefs' strength seem stronger.

Часовые огоньки

Загорятся над проспектом.

Тихо ходики стучат,

Тихо шепчет сердце...

Ветер тихо шелестит,

Всё вокруг затихло.

Каждый кто спешил,

Ныне сном забылся.

Когда настала ночь, была мне милость

Дарована, алтарные врата

Отворены, и в темноте светилась

И медленно клонилась нагота,

И, просыпаясь: «Будь благословенна!» -

Я говорил и знал, что дерзновенно

Моё благословенье: ты спала,

И тронуть веки синевой вселенной

К тебе сирень тянулась со стола,

И синевою тронутые веки

Спокойны были, и рука тепла.

А в хрустале пульсировали реки,

Дымились горы, брезжили моря,

И ты держала сферу на ладони

Хрустальную, и ты спала на троне,

И — боже правый! — ты была моя.

Ночь одиночества. Шуршит листва.

Струится ветер по печальным кронам.

Меж темных листьев пепельным фестоном

Колеблются паучьи кружева.

Подобием живого существа

Волна морская катится со стоном;

Она усталым кажется Тритоном,

До берега добравшимся едва.

Сон простирает нежную ладонь –

И всё смолкает в мире, тьмой одетом;

Лишь мой рассудок бодрствует в тиши, –

Как факела сокрытого огонь,

Что проницает беспощадным светом

Пустую глубину моей души.

Молчи и слушай и смотри,

там, видишь, весть за перекрестком,

движенье бабочек внутри

почувствуешь, ведь это просто.

Найдет ли туча иль гроза,

держи свой сад еще открытым,

веками прятаться нельзя,

И новое давно забыто.

Наступит полночь в тишине,

ты набери в ладошку звезды,

купайся в лунном серебре,

ко сну не возвращайся поздно.

Плети из трав венки полей,

и мак вплети, как чьи-то души,

росу пречистую испей,

молчи, смотри, и просто слушай...