Мария Фариса. Бразилис

— Всё началось с того, что нашёл серебряный слиток, когда плавал с аквалангом у берегов Гаити. Местный рыбак сказал, что неподалёку затонуло испанское судно. Там этих сокровищ на миллиарды.

— А чего сам не достаёшь? — спросил я рыбака.

— Так это искать надо. А для поисков не каждый сделан. Меня вот сделали, чтобы рыбачить. А тебя?

— И что вы ему сказали? — спрашивает журналистка Брукса.

— Я подарил ему слиток и год спустя вернулся к тому берегу капитаном поискового судна.

— И вы поверили словам простого рыбака?

— Рыбака? Не заблуждайтесь. Это судьба со мной разговаривала.

0.00

Другие цитаты по теме

Город пах запертой в сундуке тканью. Пах чёрным вином из зарытого под землёй кувшина. Встречные в шерстяных пончо глядели на меня, как Каин на брата. Мулатки скребли мётлами тротуар вдоль магазинов.

Мерседес глядела в медовое личико дочери, улыбалась ей в глазки, которые горели и днём и ночью, как у её отца, искателя индейских сокровищ. Знала: второй такой красавицы нет на свете. Нарциса, как бриллиант с древним жуком внутри, — редкость, потому предназначена для особого человека.

Пыталась задержать охотников за рабами зарослями, водопадами, обвалом камней — не получалось. Сильные, злые, они наступали на пятки моим голотелым. Чтобы подарить индейцам время, рассыпала в реке, на пути преследователей, блестящие крошки. Но едва те увидели золото, про индейцев забыли. Осушили русло, пустили воду новой дорогой. Перебирая камни, забрались вверх по реке в горы.

Сокровище только предлог, чтобы отправиться на поиски.

Когда тоска по Исабель конским волосом перетянула сердце, только вино и спасало Кабру. На обезболивающее для души Дас Шагас истратил все накопленные на побег с возлюбленной рейсы. А без денег из Олинды была одна дорога — Кабра глядел на неё каждую ночь сквозь дыру в крыше.

Слышал про протестантов? Сюда они не должны проникнуть. На этой земле сердца всех верующих должны быть наши. А чтобы забрать сердца, сначала нужно разбить их. Теперь золотых завитков, картинок и истуканов мало. Статуи должны двигаться, говорить, водить глазами. Римский меч будет пронизывать рёбра Христа, а оттуда настоящая кровь капать. Марии будут рыдать солёной водой и тянуть к Спасителю руки…

Шаги настоятеля стихли. Послушник поглядел на небо: облака над землёй Бразилис были ленивыми и большими, не то что в родной Коимбре.

Вдруг ветер швырнул ему в ухо не то вой, не то песню. Давид поспешил на звук, прижался бровью к дверной щели: в сумрачной мастерской тощий негр снимал с дерева стружку и скулил, как щенок, которому телегой передавило лапу.

Давид открыл дверь, застыл на пороге. Не зная, как утешить страждущего, раскрыл книгу.

— Кто обопрётся на камень, не будет ни дрожать, ни сомневаться…

Кабра остановил стружку, поглядел на дверь и встретился глазами со своим камнем.

Я подошла к окну: Ору-Прету становился серым. Запотевали стёкла. «Странно, по дому совсем не скучаю». Подумала о своей квартире: деревянный пол, белые стены, самая необходимая мебель — из экономии, а не любви к минимализму. «Если получится выгодно продать статуи Кабры, переберусь в квартиру побольше и к центру поближе», — но эта мысль не порхала бабочкой, а каталась по голове бильярдным шаром.

Рассвет не наступал. Солнце задержалось над Старым миром: осталось погреть колонны Севильи; зацепилось лучами за каменные узоры на церквях Саламанки; застыло пересчитать овец на полях Азоров.

Кабра поглядывал в раскрытую дверь, руки работали сами. Нитка, которая раньше соединяла их с сердцем, повисла где-то в пустоте над желудком.

Кому уготовано сокровище, тому даётся и жажда поиска.