Безумие порождает безумие.
Ему хотелось её обнять, но лицо её укрывал мрак, казалось, этот мрак стоит с ней рядом, словно знакомый, не желающий отойти в сторону.
Безумие порождает безумие.
Ему хотелось её обнять, но лицо её укрывал мрак, казалось, этот мрак стоит с ней рядом, словно знакомый, не желающий отойти в сторону.
Она знает: одиночество способно убивать людей — разными способами реально довести человека до смерти. Оливия втайне считает, что жизнь вообще-то зависит от того, что она мысленно называет «большими всплесками» и «малыми всплесками». Большие всплески — это события вроде вступления в брак или рождения детей, личные отношения, которые держат тебя на плаву, но под этими большими всплесками кроются опасные, невидимые течения. Поэтому человеку необходимы еще и малые всплески: скажем, дружелюбный продавец в магазине Брэдли, или официантка в пончиковой «Данкин-донатс», которая помнит, какой кофе ты любишь. Мудрёные дела на самом-то деле.
Она чувствовала, что поняла что-то важное слишком поздно и что, вероятно, так оно всегда и бывает в жизни: начинаешь понимать что-то слишком поздно.
— Не хочу умереть в одиночестве, — признался он.
— Черт. Но мы же всегда — в одиночестве. В одиночку рождаемся. В одиночку умираем. Какая разница?
Очень многие врачи заставляют тебя чувствовать себя черт-те как, вроде ты всего-навсего толстый кусок мяса, движущийся на конвейерной ленте.
Люди, проживая свою жизнь, в большинстве случаев не очень-то понимают, что они ее проживают.
— Ты голодаешь.
Девочка не пошевелилась, только произнесла:
— Угу.
— Я тоже голодаю, — сказала Оливия. Девочка уставилась на нее молча. — Да, голодаю, — повторила Оливия. — Иначе отчего же, по-твоему, я съедаю каждый пончик, который попадается мне на глаза?!
— Вы-то не голодаете, — с отвращением произнесла Нина.
— Конечно, голодаю. Все мы голодаем.