— Что у него в глазах?
— Личинки.
— Круто.
— Что у него в глазах?
— Личинки.
— Круто.
— Ну как твоё изгнание, братец?
— Я отсутствую всего четыре минуты.
— Я надеюсь, ты усвоил урок?
Вот что нужно, когда скармливаешь большую ложь — сдобрить ее правдой, чтобы было более съедобно.
— Ты прекратил расследование стрельбы в её доме?
— Увы, мы не можем ничего делать, пока у неё фотографии. У нас связаны руки!
— Ей бы понравились твои слова.
— О, слушай. Может наконец-то обойдешься без этого?
— То есть?
— Я о твоем обыкновении загадочно двигать скулами и поднимать воротник наверх. Ты и без этого крут.
— Я... Я так не делаю!
— Делаешь.
— О, Джон, как же я тебе завидую.
— Завидуешь мне?
— Твой мозг так прост и незатейлив, что почти не используется. Мой же — как мотор, вырывающийся из под контроля... Ракета, разрывающаяся на куски, заточенная в спусковой шахте. Мне нужно дело!
— Обращайтесь с ней как с принцессой, Майкрофт.
— Но не как она обращается с принцессой.
Потому что ты идиот. Нет-нет, не нужно так смотреть, почти все кругом идиоты.
(Вы — идиот. Не только вы практически все — идиоты.)
— Но в правилах сказано...
— Их идиоты придумывают!
( — Это не по правилам.
— Хорошо, значит, правила неправильные!)
О, может быть я и на стороне ангелов, но даже на секунду не подумай, что я один из них.