— Гм… ну надо же. И куда же мы пойдем?
— В подвал.
— В замке есть подвал?
— Конечно, — отозвался Гомунколосс. — В любом страшном замке есть подвал.
— Гм… ну надо же. И куда же мы пойдем?
— В подвал.
— В замке есть подвал?
— Конечно, — отозвался Гомунколосс. — В любом страшном замке есть подвал.
На чужбине мы всегда ведём себя сдержанно, среди прочего потому, что в чужие края едешь не затем, чтобы общаться с себе подобным.
... Всё же истина дороже, поэтому хорошая или дурная эта пачкотня, она тоже достояние читающей общественности.
Разве не абсурд, что от хороших воспоминаний слёзы на глаза наворачиваются чаще, чем от дурных?
— Воски Достей? — переспросил я. — Тот, кто писал уйму депрессивных романов про самокопание? У кого герой все спрашивал себя, человек он или тварь дрожащая?
— Да, брось, это большая литература! — возразил Гольго. — Просто нужно уметь ее выносить.
Создавать книги ты ещё не можешь, а вот убивать их уже научился. Может тебе стоит стать критиком?
Многого добился тот, кому собственная жизнь напоминает полную бочку, а не пустое ведро.
Действительно хорошие вещи редко получают признание сразу после написания. Лучшие писатели умирают бедными. Плохие зарабатывают деньги. Так всегда было.