Журавлики-кораблики
Летят под небесами,
И белые, и серые,
И с длинными носами!
Журавлики-кораблики
Летят под небесами,
И белые, и серые,
И с длинными носами!
— Противный он.
— Мне он, может, еще противнее, да ничего не поделать, начальство.
— Почему ты так лебезишь перед ним?
— Милая Вероника, так же нельзя. Ты все время какая-то нервная, придирчивая. Скажи мне, что для тебя сделать?
— Чтобы тебя никогда не было на свете.
— Противный он.
— Мне он, может, еще противнее, да ничего не поделать, начальство.
— Почему ты так лебезишь перед ним?
— Милая Вероника, так же нельзя. Ты все время какая-то нервная, придирчивая. Скажи мне, что для тебя сделать?
— Чтобы тебя никогда не было на свете.
— А что ты мне подаришь?
— Секрет.
— Если что-то вкусное, я сразу съем и скоро забуду. Подари мне что-то на долгую память, чтобы помнить до самой старости.
Всё внутреннее — это иллюзия, а полагаясь на иллюзию, мы теряем путь. А всё внешнее — всего лишь сновидение внутренней иллюзии, и полагаться на него было бы вдвойне глупо.
Darkling I listen; and, for many a time
I have been half in love with easeful Death,
Called him soft names in many a mused rhyme,
To take into the air my quiet breath.
Апельсинчики как мед,
В колокол Сент-Клемент бьет.
И звонит Сент-Марнин:
Отдавай мне фартинг!
И Олд-Бейли, ох, сердит.
Возвращай должок! — гудит.
Все верну с получки! — хнычет
Колокольный звон Шордитча.
Вот зажгу я пару свеч
Ты в постельку можешь лечь.
Вот возьму я острый меч
И головка твоя с плеч.