Больше всего тебе хотелось бы — какая скромность! — бессмертия, чтобы читать.
В пять лет я научился читать. Ничего более важного в моей жизни так и не произошло.
Больше всего тебе хотелось бы — какая скромность! — бессмертия, чтобы читать.
В пять лет я научился читать. Ничего более важного в моей жизни так и не произошло.
Читать рассказы и так уже плохо, но писать их — еще хуже.
Кого терзают приказами сильнее всего, так это детей. Удивительно, как они вообще не ломаются под гнетом приказов и умудряются пережить рвение воспитателей.
— Ты знаешь это чувство, — сказала она, — Когда ты читаешь книгу, ты понимаешь, что произойдет трагедия; ты можешь чувствовать приближающийся холод и темноту, можешь видеть персонажей у себя в воображении, которые живут и дышат на этих страницах. Но ты привязан к истории, так как будто ты тащишь тяжелый груз и не можешь повернуть или отпустить его.
Люди, не читающие книги, ничем не отличаются от свиней.
Читай мало, но с наслаждением, будешь выглядеть более начитанным, чем те, кто читает много, но без удовольствия.
Бруно Беттельгейм много писал о том, что мальчикам нужно читать сказки о «плохих» и «хороших» парнях, о борьбе добра и зла. Это помогает им решить собственный внутренний конфликт столкновения хорошего и плохого.
…При чтении Тиана постоянно задавалась неподобающими благородной даме мыслями (благородной даме, если честно, мысли не очень-то необходимы)...
— Я хочу побольше узнать об этой стране.
— Если так, то вместо чтения книжек... Не лучше ли изучать этот мир самому?
Может, начитанность — своего рода проклятие, вот и всё. Может, человеку лучше жить своим умом.