— Короче, ребят, я всё понял. Он просто снимает страшный фильм, ну типа «Дерьмоподкастер возвращается» ну и всё, спецом разбросал тут всё и уехал куда-нибудь со своим корешом. И сейчас сюда по-любому набежит стадо хомячков и туристов.
— Да? А как в эту версию вписываются восемь миллионов?
— Тогда грибы. Чернобыльские мухоморы по-любому.
Она [мать] всё время говорила: «Лёша, будь собой, я хочу, чтобы ты был счастлив», ну а я... я боялся, что я настоящий её разочарую.
Зона не отпускает меня. Куда я не пойду, я прихожу только туда, где уже был. Я не могу выложить эту запись в сеть, потому что у меня пропала связь. Бензин в мотоцикле закончился. Только батарейка в ноуте не садится. Странно, да? Зона не отпускает меня и не отпустит. Вас она не отпустит тоже. Если вы нашли этот ноут и смотрите эту запись, то вам конец как и мне. Вам уже не выбраться отсюда. Скоро, очень скоро, вы поймёте, что выхода нет.
— Ты что, не видишь, что ли, что всё, никаких рамок нет? А я всю жизнь в этих рамках жил. Октябрята, пионеры, комсомол... Туда не пойди, этого не скажи, этого не сделай... Да всё, Гошан, теперь мы можем делать просто всё, что хотим! Йу-хууу!
— Мы и умереть можем.
— И чё? Пятьдесят шестой год, ты чё, не врубаешься? Перемещения во времени возможны, Гошан! Вселенная устроена хрен пойми как, за нами гонится герой Советского Союза Сергей Костенко, хахаха. Да всё уже настолько хреново, что круто!
— И что ты собираешься делать такого, чего не мог сделать раньше?
— Всё! Я теперь всё могу, Гошан.
— В день аварии люди из Припяти приходили вот на тот мост смотреть, как станция полыхает.
— Они что, ничего не понимали?
— Нет. Никакой тревоги и паники. Они просто стояли на мосту, смотрели на огонь, а ветер гнал на них тонны ядерного топлива.
Cлайд с цитатой