Видите ли, у него беда,
Видите ли, у нее беда,
только вот беда не навсегда.
Видите ли, у него беда,
Видите ли, у нее беда,
только вот беда не навсегда.
Никто не понимает,
И вряд ли кто-то любит,
Надежды тают, тают,
Ну что же дальше будет.
Конечно же газеты,
Печальные полоски,
Уходят на рассвете
Обычные подростки.
А если вдруг беда нагрянет, значит,
С улыбкой глянем мы в лицо беде!
Мы твердо знаем — жить нельзя иначе,
На зеленой суше, в голубой воде!
Мне тебя не надо, мне теперь не больно.
«У меня был ужасный день», — мы повторяем это так часто. Стычка с начальником, расстройство желудка, пробки. Вот что мы описываем как кошмар, хотя на деле никаких ужасов не происходит. Вот мелочи, о которых мы молим — зубная боль, налоговая проверка, кофе, пролитое на одежду. Когда происходит нечто действительно ужасное, мы молим бога, в которого не верим, вернуть нам наши мелкие ужасы и избавить от этого кошмара. Забавно, не правда ли? Потоп на кухне, аллергия, ссора, после которой мы дрожим от ярости... Нам бы полегчало, знай мы, что случится следом? Поняли бы мы тогда, что переживаем лучше моменты нашей жизни?
Не беда, когда волосы не растут на голове — беда, когда буйным цветом растут рога.
... Худшая беда... — не дураки и не дороги, а тотальное хамство.
Говорят, что бедствие есть учитель: оно имеет сию выгоду только для умов основательных; другие, испытав несчастье, хотят руководствоваться в делах новыми правилами и впадают в новые заблуждения.
Когда у каждого в сердце своя беда, соприкасаться этим сердцам, может быть, и незачем. Разве надо идти за грань того, что и так едва выносимо?
Делай, что захочешь, — и не будет стыдно.
Врагам раскрывать свои беды негоже:
Они закричат с ликованьем: «Дай боже!»