Всегда существует искушение, — думает Рут, — задержаться подальше у кромки воды, пока тебя не обдаст брызгами. Но редко приходит та волна, которую ждешь, из видимых валов, несущихся к берегу. Порой невидимые волны, появляющиеся ниоткуда, уносят песок от твоих ступней; иногда ни захватывают тебя врасплох.
Вот так и бывает: живешь — не живешь,
А годы уходят, друзья умирают,
И вдруг убедишься, что мир не похож
На прежний, и сердце твое догорает.
Вначале черта горизонта резка —
Прямая черта между жизнью и смертью,
А нынче так низко плывут облака,
И в этом, быть может, судьбы милосердье.
Тот возраст, который с собою принес
Утраты, прощанья, наверное, он-то
И застил туманом непролитых слез
Прямую и резкую грань горизонта.
Так много любимых покинуло свет,
Но с ними беседуешь ты, как бывало,
Совсем забывая, что их уже нет...
Черта горизонта в тумане пропала.
Тем проще, тем легче ее перейти,—
Там эти же рощи и озими эти ж...
Ты просто ее не заметишь в пути,
В беседе с ушедшим — ее не заметишь.
И наша жизнь земная
Зависит, как всегда,
От прихоти суда,
Чинимого вслепую злой судьбой.
Но в сущности своей
Идём мы все проторенною тропой,
А дни бегут чредой.
Душа надеждами себя питает,
Чтоб жизнь была милей.
Мои родители расстались, когда мне было 12-13 лет, и мама умерла, когда мне было 16. Всё, что тогда существовало для меня — это музыка. Я хотел всё держать под контролем, словно от страха перед одиночеством. Я боюсь доверять людям, потому что не знаю, как это делается. Не понимаю, как это...
... Жизнь несправедлива и пристрастна, что у нее есть собственные любимчики, баловни, не заслужившие счастья абсолютно ничем, мало того, не понимающие собственного счастья и думающие, что все это – нормальное тело, семья, родители – все это дается им просто так, как само собой разумеющееся, задаром.
Если на нашем пути встречается какая-либо преграда, или любовь поворачивается к нам спиной, мы, люди, немедленно впадаем в отчаяние, мечемся, топим одиночество в крепких напитках и соленых слезах. Мы не умеем уверенно и сосредоточенно идти к своим целям, преодолевать высокие барьеры судьбы, отдавать каждый час любимому делу и бороться за свое счастье. Мы не умеем искренне и бескорыстно радоваться жизни. И это даже тогда, когда она относительно спокойна. Что уж говорить о том, когда она напоминает каторгу. Мы не умеем так жить!
... эти потери лишь подтверждали уверенность Су Кьи, что у судьбы дрянной характер. Такова данность, с которой нужно считаться, если любишь жизнь.
Я не сдаюсь. Я смиряюсь. Принимаю, наконец, все как есть. Генри, оглядись вокруг. Какая же вокруг красота!
— От судьбы никому не уйти, — сказал он нетерпеливо. И никто не знает, когда она тебя настигнет. Какой смысл вести торг с временем? И что такое, в сущности, длинная жизнь? Длинное прошлое. Наше будущее каждый раз длится только до следующего вздоха. Никто не знает, что будет потом. Каждый из нас живет минутой. Все, что ждет нас после этой минуты, только надежды и иллюзии.
– Майкл. Послушай мой рассказ.
– Давайте…
– Несколько поколений мои предки были раввинами. В Израиле, а раньше в Европе… И я должен был стать раввином. Я был, как бы, пророк – гордость религиозной школы. Когда мне было двенадцать, старшие говорили, что я понял «Талмуд», как сорокалетний. Но когда мне исполнилось тринадцать, я осознал, что не стану. Что я никогда не стану раввином.
– Почему?
– Как бы хорошо я не понимал «Талмуд»… Я не видел в нём Бога…
– Вы могли бы солгать себе.
– Я старался. До безумия. Все так верили в меня.
– У вас достойная профессия.
– Не для моих родных. Мои родители были убиты, уничтожены моим решением… Отец отослал меня в Нью-Йорк, к дальним родственникам. Со временем, я нашёл место под солнцем. Своё дело…
– Что дальше?
– Я погрузился в него, изучал право, узнал о нём всё, что мог. В душе я понимал – я родился, чтобы стать юристом...
– А ваши родители смирились?
– Нет. Я надеялся, что изменю их отношение к себе. Но, они были непримиримы… Отец больше со мной не разговаривал… Никогда…
– А если бы вы начали жизнь сначала. Вы сделали бы тот же выбор?..
– Какой там выбор?.. В религиозной школе я понял: нельзя убежать от самого себя. Твоя судьба всё равно тебя найдёт.
— Я так горжусь тобой, Чарли.
— Очень горжусь, сынок.
— И я понимаю, ты зашел так далеко, как только мог...
— Еще нет...
— Я надеюсь не умрешь, Чарли...
— Но если умру, то за любовь... и меня это устраивает.
Cлайд с цитатой