Я напоминала себе танцовщицу, с детства репетирующую танец для представления, которое никогда не состоится.
Если люди умирают, они все равно продолжают жить в нас, наших воспоминаниях.
Я напоминала себе танцовщицу, с детства репетирующую танец для представления, которое никогда не состоится.
Помня, как жестоко Хацумомо со мной обращалась все эти годы и как я ее ненавидела, меня бы должен был вдохновлять этот план. Но возможность заставить Хацумомо страдать не доставляла мне удовольствия. Я вспомнила, как в детстве, плавая в пруду рядом с нашим подвыпившим домиком, я почувствовала ужасное жжение в плече. Меня укусила оса и пыталась освободиться от моей кожи. Я растерялась, но один мальчишка сорвал осу с моей кожи и держал ее за крылья. Все принялись решать, как ее убить.
У меня очень болело плечо, и я, естественно, не испытывала к ней добрых чувств. Но у меня заболело в груди от мысли, что это крошечное существо ничто не может спасти от смерти, от которой его отделяли мгновения. Сейчас у меня возникли те же чувства по отношению к Хацумомо. Много вечеров подряд мы преследовали ее по Джиону до тех пор, пока она не возвращалась в окейю, только чтобы избавиться от нас.
Я думаю, госпожа, она обращает на неё не больше внимания, чем на листок, случайно залетевший во двор.
Если Нобу-сан хочет убедить меня, будто он не сердится, ему стоит проявить больше дружелюбия и не вести себя, как пантера, которую несколько месяцев не кормили.
Когда мы испытываем боль, нам кажется, что даже деревья, покачиваясь от ветра, сочувствуют нам.
Очень сложно рассказывать спокойно и доброжелательно о боли до тех пор, пока от нее не освободишься...