— Жалко, что мне не хватило смелости не бороться и не сомневаться во всем, — говорит мама. Она протягивает руку, касается корешка книжки на полке и говорит: — Жалко, что я ни разу — ни разу — не смогла сказать: Вот. Вот это действительно хорошо. Потому что я это выбрала.
В мире, где нет Бога, разве матери – не новый бог? Последняя сокровенная недостижимая инстанция. Разве материнство не осталось последним настоящим волшебным чудом? Но чудом, невозможным для мужчин.
Это даже после того, как Пасхальный Кролик оказался враньём. Даже после Санта-Клауса, Зубной Феи, святого Кристофера, ньютоновой физики и атомной модели Нильса Бора, этот глупый-преглупый малыш по-прежнему верил мамочке.
— Мы живем в мире, который давно уже нереальный, — сказала мама. — Мы живем в мире символов.
Пытка есть пытка, а унижение есть унижение, только если ты сам выбираешь, что будешь страдать.
Множество законов, охраняющих нашу безопасность — эти же самые законы обрекают нас на скуку.
— А когда тебе исполняется тридцать, ты понимаешь, что главный твой враг — это ты сам.
И еще:
— Век Просвещения благополучно закончился. Мы живем в век Беспросветного Невежества.
Когда думаешь об оставшейся тебе жизни, ты никогда по-настоящему не заглядываешь дальше, чем на пару предстоящих лет.
Cлайд с цитатой