Когда думаешь об оставшейся тебе жизни, ты никогда по-настоящему не заглядываешь дальше, чем на пару предстоящих лет.
Когда-нибудь я собираюсь жить так, чтобы делать что-то хорошее, а не просто не делать плохого.
Когда думаешь об оставшейся тебе жизни, ты никогда по-настоящему не заглядываешь дальше, чем на пару предстоящих лет.
Когда-нибудь я собираюсь жить так, чтобы делать что-то хорошее, а не просто не делать плохого.
— Единственный предел, который нам остался — мир неосязаемого. Всё остальное слишком крепко повязано.
Поймано в клетку слишком многих законов.
Под неосязаемым она понимала Интернет, фильмы, музыку, рассказы, искусство, сплетни, компьютерные программы — всё, что не на самом деле. Виртуальные реальности. Выдуманные вещи. Культуру.
Ненастоящее превосходит настоящее по власти.
Ведь ничто не окажется настолько совершенным, насколько ты можешь его представить.
Ведь только неосязаемые идеи, понятия, верования, фантазии сохраняются. А камень щербится. Дерево гниёт. Люди, ну что же, они умирают.
А вот такие хрупкие вещи, как мысль, мечта, легенда — могут жить и жить.
Наступит момент... с которого твои собственные воспоминания, истории да приключения будут единственным, что тебе останется.
Мы можем растратить все наши жизни, позволяя миру диктовать нам, кто мы есть. Нормальные или ненормальные. Святые или сексоманы. Герои или жертвы. Позволяя истории рассказывать нам, какие мы плохие, или какие хорошие. Позволяя нашему прошлому решать наше будущее. Или можем решать сами. И может быть, наше дело — открыть что-нибудь получше.
— А когда тебе исполняется тридцать, ты понимаешь, что главный твой враг — это ты сам.
И еще:
— Век Просвещения благополучно закончился. Мы живем в век Беспросветного Невежества.