Значит они послали простых рабов, чтобы убить Батиата!? Каких-то долбаных рабов? Уроды!
— Он считает, что готов сражаться.
— Его раны едва затянулись.
— Рана гордости глубже, чем рана плоти.
Значит они послали простых рабов, чтобы убить Батиата!? Каких-то долбаных рабов? Уроды!
— Он считает, что готов сражаться.
— Его раны едва затянулись.
— Рана гордости глубже, чем рана плоти.
Я вижу в людях то, что сами они давно потеряли. Искру, тлеющий уголек... И раздуваю его.
— Откуда ты знаешь, что она еще жива?
— А откуда ты знаешь, что сердце бьется в твоей груди?
Я простой римлянин, пытаюсь пробиться через прихоти богов, политиков, злодеев, хотя их часто не отличить друг от друга. Но ты, ты самое опасное животное — зверь, рожденный сердцем.
— Илития?
— Это я её пригласила.
— Сейчас не время развлекать эту испорченную сучку.