... привычка — это смерть. Поэты уходят в писцы, живописцы в маляры…
В мир мы приходим нагими и беспомощными, и, уходя, ничего не уносим с собой.
... привычка — это смерть. Поэты уходят в писцы, живописцы в маляры…
Мы не скандалили. Не повышали голос. Просто разучились радоваться друг другу. Привычка не спасала.
Да, в мелких чувствах можно вновь и вновь
Встречать, терять и снова возвращаться,
Но если вдруг вам выпала любовь,
Привыкнуть к ней — как обесцветить кровь
Иль до копейки разом проиграться!
— Я привык к вам.
— Нет. Вы просто боитесь одиночества.
— А чего боитесь вы?
— Себя.
Событие, что еще вчера приводило тебя в отчаяние, низвергая душу во мрак Аида, при свете дня вызывает лишь кривую улыбку. Событие осталось неизменным, как вид с обрыва. Изменился твой взгляд на него. Лучи солнца изгнали ночных призраков, и мир засиял новыми красками. Впрочем, стоит облаку закрыть лик светила...
Я прекрасно понимал, что достаточно не видеть любимое существо, чтобы превратить его в миф; дурные привычки, прежде невыносимые, становятся ничего не значащими пустяками. Я считал её совершенством, поскольку она уходила от меня.
А я боюсь... Я ведь буду ждать, и ожидание — монстр с острыми клыками — сожрет меня до последней косточки.
Пух, покрывавший щеки и подбородок юноши, грозил в самом скором времени стать вьющейся бородкой — украшением мужчины и погибелью женского племени.
Привычка есть привычка, её не выбросишь за окошко, а можно только вежливенько, со ступеньки на ступеньку, свести с лестницы.